Мастер-пророк Капитини, следовательно, не является хозяином школьной традиции, задачей которой является начало подростков на пути к знанию уже сложившихся и уже прошедших взрослых. На самом деле образовательный вопрос напрямую связан с проблемой социальных изменений и внутренней трансформации.

Эта концепция образовательного проекта как основа социальной и религиозной реформы включает в себя всю капиталистическую философию, дух обновления которой заключается не только в теории экономического перераспределения, но и в возможности построения «нового общества в мире», где все все и где радость состоит в том, чтобы принести «последнее» среди «первого» через глубокое возрождение духа и ценностей, которые определяют не только победу над нынешней социальной структурой, но и поражение природы, в котором это правило, что «большая рыба» съела «маленькую рыбу».

Таким образом, множественность всех существ может рассматриваться как совокупность возможностей для всех людей, таких как реализация нового времени и нового пространства, определяемого как «сосуществование», характеристики которого заключаются в способности включения и объединения.

Однако даже в этом случае Капитини не ограничивается разработкой моральной теории с точки зрения «этики убеждения», поскольку он особенно озабочен практическим и социальным аспектом реальности, в котором, в идеале, идеальные элементы утопические, но все же сохраняют свою абсолютную ценность как акт души и «бесконечное убеждение». В неустанных столицах организации ассоциаций и движений есть также место для строительства образовательных центров для взрослых, направленных на гражданскую эмансипацию и социальное развитие «последних», в контексте освобождения от цепей невежество и тьму.

Кроме того, его работа по защите государственной школы имеет центральное значение для церковного давления и конфессиональных вмешательств, так что в этом случае он считает работу марксистской пропаганды пропедевтически и инструментально полезной, единственная «контр-сила», действующая в итальянской культуре над педагогикой католик.

Без сомнения, однако, для Капитини здесь останавливается положительный аспект марксизма, т.е. его способность подвергать социальную и политическую иерархию кризисом, используя эсхатологическую и пророческую напряженность, которая заканчивается на «социальной» дорожке без задержек никаких дополнительных деталей: марксистской педагогики он ничего не разделяет, особенно его имманентизм и его позитивистская концепция знания. Несомненно, необходимо поставить тему «спуска» идеалов в природе и истории, но для Капитини невозможно забыть о существовании «неопровержимого» дальше и конкретно видимого в концепции «сосуществования», оживает навсегда.

Поэтому образование - это не образование, а формирование характера, основанного на религиозном и моральном опыте социального и духовного «перехода». Вот почему, если религиозный акт напряжен до ценности, и если Бог является единством всех, то высшая ценность образования - это любовь: ценности - коллективное или общинное творение именно потому, что через Любовь - это участие всех - включая тех, кто умер - в общей жизни. Это любовь - средство конкретного единства с соседями и с далеким, настоящим и отсутствующим.

В центре всей теоретической и практической работы Капитини есть попытка определить ненасилие как «позитивный» путь - поэтому активное, а не просто пассивное, сопротивление - быть политическим и политическим: ненасилие - это не просто акт любви, открытый для всех, - это борьба и активное противодействие злу и социальной несправедливости, существующим законам и установившимся обычаям в связи с изменением реальности, основанной на образовании, до демократического участия власти.

Пример этой порочной динамики между насилием и консенсусом предлагается фашизму Капитини: пустой риторике тех, кто отождествляет злодейский фашизм с насилием, а фашизм - для Капитини, а также национализм, корпоратизм, культ личности, романтика и Католицизм - он выступает против рассмотрения фашизма как движения, поддерживаемого также согласием итальянцев на упорядоченное и обнадеживающее политическое предложение. Поэтому ненасилие - это не просто отказ от войны, но прежде всего отказ от несправедливости.

На этой улице Капитини вставляет свои францисканские предложения и показания Ганди, укрепляя пацифистские настроения, которые родились в нем в конце Первой мировой войны. Капитини с самого начала отвергает господство, установленное традицией политического реализма, «фактов» о «ценностях», понимаемых как важнейшая ссылка каждого политического акта: кантианально человек является частью «царства целей», как заявляет Ганди, ценность ненасилия является активной силой в конкретном политическом пространстве, учитывая, что мир состоит из ряда действий, установленных на принципе без сотрудничества.

Таким образом, ненасильственное отношение не является чисто личной моральной склонностью, но это конкретная общественная реализация современных принципов свободы, равенства и братства; является выражением примата критической причины принципа власти; это реализация религиозных принципов мягкости и прощения; это категорический императив, который заставляет каждого человека рассматривать как конец, а не как средство. В нижней части капитулянтной идеи ненасилия лежит сознание неадекватности реальности, которая нуждается в интеграции ценностей, необходимости в близком присутствии другого к себе.

Все это влечет за собой строгое рассмотрение средств для этих целей: для «убеждающего» или «свободного религиозного» это не имеет большого значения для достижения результата, но как его достичь, поскольку религиозный опыт обращает внимание на религиозные средства истина и ненасилие означают как «религиозный акт», который не полезен как принцип любви, потому что он основан на Боге, который является совокупностью живых.

На этом основании принадлежит приверженность Капитини вегетарианству, понимаемая как форма защиты жизни животных, которая может служить примером и «религиозным» свидетельством защиты жизни людей, чтобы способствовать отказу от войны и цель не убивать. Подобным образом Капитини разрабатывает заповедь не-лжи, которая вытекает из вывода о том, что существование другого не является механическим фактом, а объединено с «реальностью всех», является «сосуществованием», которое требует «единства-любви»,, так что истина: ложь - двойное предательство, других - как самого себя, что связано с отменой самосознания.

Интегрируя религиозный вопрос в тему ненасилия, Капитини намеревается преодолеть формализм кантовской этики, чтобы достичь конкретного присутствия моральных чувств, что другая идея не есть, а конкретное существование: процесс универсализации не является имеет логический тип, но моральный или, лучше, экзистенциальный, способный распознавать в отношениях с другими сам корень близости, который существует внутри себя.

Таким образом, теория ненасилия - краеугольный камень социальной реформы капиталов - объединяется с социальными и религиозными принципами «реальности всех» и сосуществования всех существ, так что, с одной стороны, можно преодолеть межрелигиозный диалог барьерами институционализированных религий и, с другой стороны, организацией мирных пацифистских движений, действующих на территории и способных сформулировать снизу религиозную открытость ненасилия и, прежде всего, действие освобождения от данной реальности.

Однако существенная статичность философского и религиозного оправдания ненасилия в Капитини сочетается с множеством конкретных политических действий, которые, особенно в 1960-х годах, приходят к реализации движений и ассоциаций, способных вмешиваться в публичные дебаты, в соответствии с изменить итальянский культурный и политический контекст и пропагандировать идею лучшего общества, которое возникает в результате подрывной деятельности несправедливого общества. Таким образом, дискурс ненасилия становится методом, а не только показанием; метод, способный влиять на социальные и политические действия против сварки между технократическим дрейфом и принципом силы, которая коммунисты с коммунистическим Востоком и капиталистическим Западом.

По сравнению с этой сваркой единственной эффективной и морально приемлемой альтернативой является воспитание людей с ненасильственным сопротивлением, которое, как правило, трансформирует структуры сообщества путем установления социальных отношений, отличных от типично репрессивных, благодаря религиозной подготовке к демократии, связанной с бесплатное ненасильственное образование.

После окончания Второй мировой войны Капитини, которому нравится называть «левым независимым», стремится реализовать свою теорию «родины», создавая движения, способные генерировать широкое и восходящее политическое участие, реализуя формы прямой демократии, которые избегают сглаживание перспективы реформирования в простой замене старой олигархии на новую: на родине постхристианский и пост-гуманистический человек хочет жить вместе со всеми в полной солидарности, и поэтому необходимо построить новое общество, которое превосходит всех старые ограничения, включая боль и смерть.

Если Капитини нельзя назвать философом в узком смысле этого слова, нельзя даже считать его политическим человеком. На самом деле, ни теории, ни партии, ни книги, ни институты не заинтересованы, а конкретная жизнь, чтобы реализовать утопические принципы его «практической мистики». «Практика» является центральным элементом, который подчеркивает необходимость политических действий, инициатив в области религиозных реформ и создания активных групп в социальном пространстве для трансформации мира, а не для его интерпретации.

Прежде всего, жизнь и книги Капитини направлены на «практическую деятельность», связанную с такими проблемами, как административная децентрализация, реформа школы и армии, а также реорганизация социальной помощи. Но эта практика не является институциональной и не менее партизанской: она «социальная». В институциональной системе, сосредоточенной вокруг сторон и которой доминирует понятие «власть», Капитини контрастирует, по сути, с «центром», то есть мобильным и широко распространенным «сообществом», открытым для инициативы всех и без иерархических ограничений общество полностью деинституционализировано и открыто для взаимного сотрудничества без какой-либо социальной, экономической или религиозной дискриминации.