Под исполнением обязательства понимается совершение должником в пользу

кредитора конкретного действия, составляющего предмет обязательства (либо в воздержании от определенных обязательством действий)

ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

В науке и практике остро стоит вопрос о правовой природе исполнения обязательств. Суть вопроса, дискутирующегося в литературе, заключается в следующем: является ли действие по исполнению обязательства гражданско-правовой сделкой или иным юридическим фактом?

Ряд исследователей высказывают мнение о том, что исполнение обязательства представляет собой юридический поступок, поскольку здесь «юридический эффект» наступает независимо от субъективного момента, т.е. фактических намерений должника.

Более распространена позиция, согласно которой исполнение обязательства представляет собой сделку. Так, В.С. Толстой прямо заявляет, что исполнение обязательства подпадает под определение сделки, содержащееся в законе, так как оно направлено на прекращение обязанности должника. С.В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремиссионную) двустороннюю сделку, представляющую собой волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательств, из которой прав и обязанностей не возникает и правовым эффектом которой является получение прав на объект (для случаев, если обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением.

Суханов Е.А. указывает, что исполнение обязательства как правомерное и волевое действие (поведение) должника, направленное на прекращение имеющейся у него обязанности (долга), можно считать сделкой, причем односторонней. Однако данная «сделка» существует и совершается не сама по себе.

Во-первых, ее содержание предопределено основанием возникновения соответствующего обязательства (в наиболее часто встречающихся договорных обязательствах оно определено договором, т.е. двусторонней сделкой должника и кредитора). С этой точки зрения исполнение обязательства – сделка «подчиненная», служащая реализации «основной» сделки (или иного основания возникновения обязательства).

Во-вторых, она рассчитана на соответствующее ей волеизъявление (согласие) кредитора по принятию предложенного должником исполнения, которое тоже можно рассматривать в качестве односторонней сделки. Такое согласие обычно предполагается (презюмируется), но в конкретной ситуации может и отсутствовать. Иначе говоря, исполнение должником своей обязанности, рассмотренное в качестве «сделки», во многих случаях является частью (элементом) сложного юридического состава, влекущего прекращение обязательства. При этом в случаях, когда правопорождающее значение имеет государственная регистрация сделки (например, при отчуждении недвижимости), именно она, а не надлежащее исполнение становится завершающим юридическим фактом в указанном составе. Кроме того, исключение составляют реальные сделки, а также консенсуальные сделки, исполняемые в момент их совершения, поскольку в этих случаях исполнение сделки совпадает с ее заключением и потому не составляет особую, самостоятельную «стадию» развития соответствующих обязательственных отношений. В ряде обязательств по оказанию услуг (например, медицинских, образовательных, культурно-зрелищных и т.п.), а также в обязательствах, состоящих в воздержании от каких-либо действий, исполнение носит фактический, а не юридический характер. Следовательно, исполнение договорного обязательства далеко не всегда может быть рассмотрено в качестве совокупности односторонних сделок должника и кредитора (юридического состава)

ПРИНЦИПЫ ИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Исполнение любых обязательств подчиняется некоторым общим требованиям, составляющим принципы исполнения обязательств. Важнейшим из них является принцип

надлежащего исполнения. Принцип надлежащего исполнения, предусмотренный ст. 309 ГК, устанавливает, что «обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями». Принцип надлежащего исполнения предполагает, что обязательство должно быть исполнено надлежащими субъектами, в надлежащем месте, в надлежащее время, надлежащим предметом и надлежащим образом.

Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства выражается в запрете одностороннего отказа должника от исполнения имеющихся обязанностей, а для договорных обязательств – также в запрете одностороннего изменения их условий любым из участников (ст. 310 ГК). Нарушение данного запрета рассматривается как основание для применения мер гражданско-правовой ответственности.

Односторонний отказ от исполнения обязательств или одностороннее изменение их условий разрешается лишь в виде исключения, прямо предусмотренного законом, в частности для обязательств, вытекающих из фидуциарных сделок. В обязательствах, связанных с осуществлением обоими участниками предпринимательской деятельности (т.е. в профессиональном, предпринимательском обороте), возможность одностороннего отказа от их исполнения или одностороннего изменения их условий может быть предусмотрена также договором.

Принцип реального исполнения означает необходимость совершения должником именно тех действий (или воздержания от определенных действий), которые предусмотрены содержанием обязательства. Из этого вытекает недопустимость по общему правилу замены предусмотренного обязательством исполнения денежной компенсацией (возмещением убытков). Поэтому в случае ненадлежащего исполнения обязательства должник не освобождается от обязанности его дальнейшего исполнения в натуре, если только иное не предусмотрено законом или договором (п. 1 ст. 396 ГК).

Этот принцип лежит в основе предоставленной кредитору неисправного должника возможности исполнить обязательство в натуре (изготовить вещь, выполнить работу или получить услугу) с помощью третьего лица или даже самому, но за счет своего контрагента (ст. 397 ГК).

Вместе с тем во многих случаях практически невозможно понудить неисправного должника к исполнению его обязательства в натуре даже путем исполнения судебного решения (например, при нарушении им обязательств по поставке товаров, перевозке грузов, проведению строительных работ). Поэтому по общему (впрочем, диспозитивному) правилу закона должник, исполняющий обязательство хотя бы и ненадлежащим образом (например, с просрочкой или частично), не освобождается от обязанности его дальнейшего исполнения в натуре, тогда как должник, вовсе не исполняющий свое обязательство, такой обязанности не несет, но должен возместить все причиненные этим убытки (ср. п. 1 и 2 ст. 396 ГК), включая возможное исполнение этого обязательства за его счет другим лицом. Должник также освобождается от исполнения обязательства в натуре, если такое исполнение вследствие допущенной им просрочки утратило интерес для кредитора либо последний согласился получить за него отступное (п. 3 ст. 396 ГК).

В науке неоднозначно решается вопрос о соотношении принципов надлежащего и реального исполнения. По мнению одних исследователей, надлежащее исполнение обязательства одновременно означает и реальное исполнение обязательства. Так, Н.И. Краснов отмечает: «Надлежащее исполнение является понятием более общим, а реальное исполнение – одно из частных требований, входящих в содержание надлежащего исполнения». По мнению С.В. Сарбаша: «Генеральный характер этого принципа (надлежащего исполнения – А.В.) заключается в том, что он в широком смысле обнимает собой все другие… всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением».

Другие авторы, наоборот, видят надлежащее исполнение как часть реального исполнения. В частности, А.В. Венедиктов писал: «Реальное исполнение договорных обязательств охватывает надлежащее выполнение всех количественных и качественных показателей: не только своевременную сдачу всего количества предусмотренной договором продукции, но и сдачу её в установленном ассортименте, в соответствии с установленными стандартами и т.п.». Представляется, что автор неоправданно расширил сущность категории «реальное исполнение», т.к. «своевременная сдача», то есть в установленный договором срок относится к надлежащему исполнению, а не к реальному.

Схожая позиция у О.С. Иоффе: «На стадии нормального развития обязательства он (принцип реального исполнения – А.В.) предполагает надлежащее исполнение, а после допущенной должником неисправности и исполнение в натуре».

Иная точка зрения у М.И. Брагинского и В.В. Витрянского. Реальное и надлежащее исполнение, по мнению ученых, – разноплоскостные явления. В первом выражена сущность исполнения как совершения определенного действия, а во втором – качественная характеристика действия (воздержания от действия).

Представляется, что надлежащее исполнение и реальное исполнение – это несколько разные явления. Первое выражает качество исполнения как определённого действия (субъект, срок, место и т.п.), а второе – сущность определённого действия (исполнения обязательства).

Исполнение обязательства должно также подчиняться принципам разумности и добросовестности как общим принципам осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей (п. 3 ст. 10 ГК). В соответствии с принципом разумности, например, обязательства должны исполняться «в разумный срок» (если точный срок их исполнения не предусмотрен и не может быть определен по условиям конкретного обязательства); кредитор вправе «за разумную цену» поручить исполнение обязательства третьему лицу за счет неисправного должника; кредитор должен принять «разумные меры» к уменьшению убытков, причиненных ему неисправным должником, и т.д. На принципе добросовестности, в частности, основаны императивные правила исполнения подрядных обязательств об «экономном и расчетливом» использовании подрядчиком материала, предоставленного заказчиком (п. 1 ст. 713 ГК), и о необходимости содействия заказчика подрядчику в выполнении работы (п. 1 ст. 718 ГК). При исполнении договорных обязательств, возникающих в международном коммерческом обороте, обязательными также признаются принципы «добросовестности и честной деловой практики», а также взаимного сотрудничества сторон.

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении"

Исполнение обязательств - это совершение должником правомерных действий (или воздержание от них), обусловленных содержанием обязательств и направленных на его прекращение.

В науке и практике остро стоит вопрос о правовой природе исполнения обязательств, является ли действие по исполнению обязательства гражданско-правовой сделкой или иным юридическим фактом?

Ряд исследователей высказывают мнение о том, что исполнение обязательства представляет собой юридический поступок, поскольку здесь «юридический эффект» наступает независимо от субъективного момента, т.е. фактических намерений должника.

Более распространена позиция, согласно которой исполнение обязательства представляет собой сделку. Так, В.С. Толстой прямо заявляет, что исполнение обязательства подпадает под определение сделки, содержащееся в законе, так как оно направлено на прекращение обязанности должника. С.В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремиссионную) двустороннюю сделку, представляющую собой волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательств, из которой прав и обязанностей не возникает и правовым эффектом которой является получение прав на объект (для случаев, если обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением. Суханов Е.А. указывает, что исполнение обязательства как правомерное и волевое действие (поведение) должника, направленное на прекращение имеющейся у него обязанности (долга), можно считать сделкой, причем односторонней.

Исполнение должником своей обязанности, рассмот­ренное в качестве «сделки», во многих случаях является частью (элемен­том) сложного юридического состава, влекущего прекращение обяза­тельства. Следовательно, исполнение договорного обязательства дале­ко не всегда может быть рассмотрено в качестве совокупности односто­ронних сделок должника и кредитора (юридического состава).

Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями или иными обычно предъявляемыми требованиями.

Любое обязательство подразумевает его исполнение. Если стороны не имеют такого намерения, налицо мнимая сделка. Исполняет любое обязательство должник, так как именно он является обязанной стороной.

Способы исполнения :

Разовый акт, односторонняя уплата=купля-продажа

Периодические платежи, т.е. по частям

Срок исполнения – разумный (предъявлен. требования кредитора 7 дней)

Принципы исполнения обязательств.

1. Принцип надлежащего исполнения обязательств , в соответствии с которым обязательства должны исполняться в отношении надлежащего предмета, в надлежащем месте, в надлежащее время, надлежащим способом, надлежащим субъектом - надлежащему субъекту. Названные условия исполнения могут вытекать из правовых актов или содержания договора. Если условия обязательства законом, иными правовыми актами и договором не определены, исполнение предпринимательских договоров должно осуществляться в соответствии с обычаями делового оборота, а иных - в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями (ст. 309 ГК).

2. Принцип реального исполнения требует исполнения обязательства в натуре, т.е. должник обязан совершить именно действие, составляющее содержание обязательства, без замены его денежным эквивалентом в виде возмещения убытков и (или) уплаты неустойки.

Нарушение любого элемента принципов исполнения обязательств должно влечь гражданско-правовую ответственность. В данном случае возникает такой вид гражданско-правовой ответственности, как обязательственно-правовая, глава 25 ГК. При этом различаются два основных правонарушения, совершение которых составляет основание такой ответственности:

Ненадлежащее исполнение обязательства (нарушение принципа надлежащего исполнения)

Неисполнение обязательства (нарушение принципа реального исполнения).

Общие правила, закрепленные в ст. 396 ГК:

· при ненадлежащем исполнении уплата неустойки и возмещение убытков не освобождают должника от исполнения обязательства в натуре;

· при неисполнении, напротив, возмещение убытков и уплата неустойки освобождают должника от исполнения обязательства в натуре.

3. Принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства и одностороннего изменения его условий (ст. 310 ГК). Это общее правило, имеющее исключения. Если хотя бы одна из сторон в обязательстве - лицо, не занимающееся предпринимательской деятельностью, односторонний отказ от исполнения допустим лишь в случаях, предусмотренных законом (ст. 310 ГК). В отношениях между предпринимателями односторонний отказ возможен по основаниям, предусмотренным как законом, так и договором. При этом важно закрепить в договоре порядок отказа и процедуру взаиморасчетов при таком прекращении обязательства. Правовые последствия допустимого отказа от исполнения состоят в прекращении обязательства, а изменения условий - в сохранении обязательства в измененном виде.

Развитие правоприменительной практики, в том числе практики применения Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», делает актуальным вопрос о допустимости оспаривания действий, составляющих исполнение обязательства. Нельзя отрицать тот факт, что на отечественную доктрину немалое влияние оказали положения германской доктрины о классификации сделок на обязательственные и распорядительные (разновидностью распорядительных сделок являются вещные договоры).

Германские юристы определяют обязательственную сделку как основание возникновения обязательства, вещную сделку -- как форму перехода или обременения вещного права. Вещная сделка как разновидность распорядительных сделок (Verfugungsgeschafte) определяется как сделка, посредством которой переносится, обременяется, прекращается вещное право1. Принцип разъединения, принятый в германской цивилистике, означает, что действительность вещной сделки не зависит от действительности обязательственной сделки. Иное может быть предусмотрено соглашением сторон. Содержание распорядительной сделки определяется как волеизъявление, непосредственно вызывающее утрату или обременение права или переход либо обременение уже установленного ранее вещного права.

Вещная сделка действительна только тогда, когда лицо, передающее (устанавливающее) право, этим правом обладает. Напротив, обязательственная сделка действительна даже в том случае, когда лицо, принимающее на себя обязанность передать вещь в собственность или ограниченное вещное право, в момент заключения сделки не является собственником.

В германской доктрине понятие «вещный договор» подвергнуто критике. Вызывает сомнение вывод о том, что вещный договор -- это самостоятельное волеизъявление. Еще Г. Дернбург писал, что воля передать право собственности при передаче почти никогда специально не выражается, о ней судят по содержанию обязательственной сделки, лежащей в основе приобретения права собственности. Этот вывод Г. Дернбурга подтверждает весьма выразительная редакция § 929 Германского гражданского уложения (далее -- ГГУ): для передачи права собственности на движимую вещь необходимо, чтобы собственник передал вещь приобретателю, и оба они были согласны, что право должно перейти. К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают, что «характеристика исполнения как сделки несколько искусственна»5.

При оценке германского учения о вещном договоре нужно отметить следующие обстоятельства:

• 1) вещный договор существует наряду с передачей, дополняя ее;
• 2) вещный договор зачастую «затеняет» собой обязательственную сделку (что следует, в частности, из содержания § 929 ГГУ);
• 3) понятие вещного договора различными способами приспосабливается к ситуациям возникновения права собственности у приобретателя до или после передачи.

В последнем случае используется теория вещного договора под отлагательным условием (§ 449 ГГУ). Представляется, что есть основания с определенным сомнением отнестись к целесообразности использования разработанного германской цивилистикой учения о вещном договоре в отечественной доктрине.

В отечественной цивилистике имеются две основные точки зрения о понятии вещной сделки. Первая точка зрения состоит в том, что передача вещи -- это вещный договор или вещная сделка. Эта точка зрения в дореволюционной литературе отстаивалась, в частности, В.М. Хвостовым, Ю.С. Гамбаровым, И.Н. Трепициным.

Е.А. Флейшиц определила вспомогательные сделки как сделки, которые совершаютсядля реализации ранее существовавшего между сторонами правоотношения, в частности, для исполнения обязательства, и отнесла передачу к вспомогательным сделкам. При этом она отметила, что передача служит реализации правоотношений, существующих в силу основной сделки, и не является основанием приобретения.

Б.Б. Черепахин писал, что «важное значение имеет деление односторонних сделок на распорядительные и обязательственные. Распорядительные сделки приводят к абсолютно-правовым последствиям, в частности, к переносу или установлению права собственности, права залога, права на патент. Обязательственные сделки производят обязательственные последствия».

В современной цивилистике вывод о том, что передача -- это вещная (распорядительная) сделка, поддержан многими авторами, в числе которых: Д.О. Тузов, В. А. Слыщенков, В.В. Бердников, И.В. Бекленищева.

Д.О. Тузов, рассматривая последствия недействительности сделки, пишет: «Для применения реституции и конфискации необходимо, чтобы по недействительной сделке состоялось имущественное предоставление (хотя бы частичное). В противном случае ни реституция, ни конфискация невозможны. Поэтому данные меры являются правовыми последствиями безосновательного предоставления, а не той сделки, в связи с которой это предоставление совершено». И.В. Бекленищева под распорядительными договорами предлагает понимать «такие распорядительные акты, которые требуют выражения взаимной воли двух сторон и опосредуют переход от одного лица к другому имущественных прав».

Близкой данной точке зрения можно признать позицию С.В. Сарбаша, который избегает определения исполнения как вещной сделки, но поддерживает аргументы тех авторов, которые используют более широкое, чем вещный договор, понятие распорядительного договора.

В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремисси- онную) двустороннюю вторичную сделку, включающую в себя волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства. По мнению автора, исполнение, как сделка, не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга). Правовым эффектом такой сделки является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением.

Иная точка зрения о природе передачи вещи высказана О.А. Красавчиковым, который, в частности, писал: «Важнейшим юридическим поступком. является исполнение должником лежащей на нем по обязательству имущественной (а иногда и неимущественной) обязанности».

Т.И. Илларионова не признавала передачу сделкой, отмечая, что в обширной категории актов осуществления права и исполнения обязанностей не все действия требуют распространения на них режима сделок, поскольку они либо не наделены необходимой регламентирующей силой, либо на них распространяется иной правовой режим. М.И. Брагинский также рассматривает исполнение как юридический поступок, отмечая, что должник, который перевел банку сумму, соответствующую полученному кредиту, не вправе ссылаться на то, что он это сделал по ошибке. И.А. Полуяхтов предложил действие по исполнению обязательства считать распорядительным поступком.

Правоприменительная практика избегает использовать понятие сделки в отношении действия по исполнению обязательства. В частности, не применяется ст. 168 ГК к передаче имущества. Не признаются сделкой действия по зачислению денежных средств на счет, списанию денежных средств со счета. Проблема разграничения сделки и юридического поступка имеет важнейшее практическое значение. Вывод о том, что передача вещи -- это сделка, повлечет применение к передаче всех норм гражданского права о сделках, в том числе и норм об основаниях и последствиях недействительности сделки. При решении вопроса о допустимости самостоятельного оспаривания передачи высказываются противоположные выводы: одни авторы, в частности И.В. Бекленищева, считают, что передача вещи как распорядительная сделка может быть ничтожной и оспоримой; другие, например

С.В. Сарбаш, отмечают, что не все нормы гражданского законодательства о сделках применимы к передаче.

Так, С.В. Сарбаш пишет, что подведение исполнения под имеющееся регулирование известных гражданско-правовых институтов (сделок, договоров) приведет к негативному результату. Действия по исполнению обязательства не вполне подходят ни под нормативное регулирование сделок, ни под такое регулирование договоров. Но если исполнение обязательства вывести из- под регулирования позитивным правом соответствующих гражданско-правовых институтов (сделок, договоров), то оно в значительной степени окажется в правовом вакууме. Хотелось бы предложить несколько доводов в поддержку высказанного О.А. Красавчиковым вывода, согласно которому передача вещи во исполнение обязательства составляет юридический поступок.

Авторы, признающие исполнение обязательства сделкой, особое внимание обращают на волевой, правомерный характер исполнения обязательства. Однако юридический поступок, как и сделка, представляет собой волевое, правомерное действие. Волевой характер юридического поступка подчеркивался О.А. Красавчиковым. Такое восприятие поступка также бесспорно признается в современной литературе по теории государства и права.

Отличие юридического поступка от сделки состоит в факультативной направленности поступка на юридические последствия. Факультативность направленности передачи на юридические последствия можно проследить именно применительно к передаче, поскольку

С.В. Сарбаш отмечает направленность исполнения на прекращение обязательства, (эту направленность условно можно назвать «ретроспективной»), а В.В. Бердников, напротив, отметил направленность исполнения на возникновение у приобретателя права собственности («перспективная» направленность).

Следовательно, факультативность направленности воли при передаче состоит в том, что воля лица может быть направлена как на прекращение обязательства, так и на приобретение ограниченного вещного права или права собственности. Далее особенность передачи как юридического факта состоит в ее зависимости от основания приобретения права собственности. Б.Б. Черепахин отметил, что передача имеет не абстрактный, а казуальный характер, Е.А. Флейшиц подчеркнула, что передача не составляет «достаточного основания», титула владения.

Тем самым качество сделки признается за действием, которое само по себе, независимо от основной сделки, юридического последствия не имеет. Более того, передача не всегда выполняет и «транспортную» функцию (т.е. влечет переход права), поскольку в силу диспозитивности ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя движимой вещи по договору может возникнуть в момент его заключения или в момент оплаты вещи, если это предусмотрено договором. Эти доводы не означают отрицания категории распорядительной сделки в целом. Хотелось бы лишь показать, что воля сторон передать (приобрести) вещное право формируется и выражается при совершении основной сделки; а система традиции «отодвигает» момент реализации этой воли. Имеет ли передача движимой вещи вещные последствия? Этот вопрос решается при заключении обязательственного договора. Следовательно, направленность воли имеет при передаче именно факультативное значение.

Вывод о том, что передача составляет сделку, повлечет серьезные практические затруднения. Возникнет необходимость дважды (при совершении обязательственной и вещной сделок) проверять право- и дееспособность стороны сделки, полномочия органа юридического лица; соблюдать организационные процедуры, которые требуются, например, в случае совершения хозяйственным обществом крупных сделок. Это усложнение неизбежно будет связано с дестабилизацией гражданского оборота, неуверенностью сторон правоотношения в наличии у них прав и обязанностей.

Получается, что не все нормы гражданского права о сделках могут быть применены к передаче. Но если признать, что передача является сделкой, то применять к ней только отдельные («избранные») нормы станет возможным лишь тогда, когда на это будет прямо указано в законе. В связи с этим возникает опасение, заключающееся в том, что первоначальная реакция правоприменителя на признание передачи вещи сделкой будет заключаться именно в применении к ней всех норм о порядке совершения крупной сделки, в которой имеется заинтересованность, об условиях действительности сделки, об одобрении сделки и т. п. Несомненно, такое «максимальное» применение норм о сделках в отношении передачи вещи не может не повлечь, как правильно пишет С.В. Сарбаш, нестабильности в экономике, незащищенности прав и законных интересов участников гражданского оборота.

Между тем еще М.М. Агарков признавал, что к юридическим поступкам могут применяться отдельные нормы гражданского законодательства о сделках, поскольку такой поступок, как и сделка, -- действие волевое. Также О.А. Красавчиков распространял на юридические поступки отдельные нормы о сделках, отмечая, например, что для совершения нематериальных поступков требуется наличие у лица дееспособности.

Учитывая особенности передачи вещи как действия, которое совершается во исполнение основной, первоначальной (обязательственной) сделки и не составляет (в отечественном законодательстве и отечественной доктрине) основания приобретения права (титула владения), отметим, что теоретической основой применения к передаче вещи отдельных норм гражданского права о сделках должно стать именно понятие юридического поступка.

С позиций юридической техники представляется более правильным вывод о том, что передача вещи составляет юридический поступок. Он позволит избежать «огульного» применения к ней всех норм о сделках и не помешает применению в отношении передачи вещи отдельных, точно определенных норм о сделках, прежде всего норм, затрагивающих субъективную сторону действия. Характеристика передачи вещи в качестве юридического поступка позволит избежать противоречия, состоящего в том, что сторона обязательства должна в обязательном порядке совершить передачу, и, следовательно, на значительное количество сделок не будет действовать принцип свободы договора.

С.В. Сарбаш видит в данной ситуации самоограничение субъекта договорных отношений собственной волей, сравнимое с самоограничением, вызванным предварительным договором. В таком случае, однако, может возникнуть проблема конкуренции требования о понуждении к заключению договора (ст. 445 ГК РФ) и об исполнении обязательства в натуре (ст. 398 ГК РФ). Особенно велика опасность такой конкуренции в том случае, если вещь передана в титульное владение третьего лица.

Квалификация исполнения обязательства в качестве сделки будет связана с целым рядом подобных вопросов и проблем, которые могут быть разрешены правоприменительной практикой. Для того чтобы избежать возможных затруднений, связанных с распространением на передачу вещи всех норм гражданского законодательства о сделке, и в то же время не оставлять без защиты сторону сделки в случае совершения такой передачи под влиянием насилия или угрозы, необходима, на наш взгляд, ее правовая квалификация в качестве юридического поступка, которая может стать основой применения к ней отдельных, строго определенных норм о недействительности сделки, что, в свою очередь, исключит неустойчивость судебной практики и позволит обеспечить сторонам сделки уверенность в защите их прав и законных интересов.

Представляется, что при определении юридического поступка слишком большое внимание обращается на субъективную сторону, отношение собственника и приобретателя к действию или бездействию. Признак направленности сделки на юридические последствия в результате подменяется признаком осведомленности лица о юридических последствиях действия или бездействия. Даже профессор В.А. Рясенцев, определяя юридическую природу признания долга, писал, что признание долга, по общему правилу, не является сделкой, так как «подавляющее большинство лиц, признающих свой долг, не имеют в виду перерыва исковой давности, поскольку не знают этого правила. Они подтверждают наличие обязанности».

Любой юридический поступок может быть отмечен хотя бы косвенным желанием юридических последствий либо сознанием их вероятности. При повышенном внимании к критерию направленности воли на юридические последствия среди правомерных действий практически не останется места для юридических поступков. В частности, показательно, что уничтожение вещи предлагается считать сделкой, так как право собственности -- это юридическое отношение, и, как следствие, уничтожение вещи направлено на прекращение правоотношения (т. е. юридические последствия)40. С таким максимальным расширением предметной области понятия сделки вряд ли можно безоговорочно согласиться.

Возможно, критерий направленности воли сторон на юридические последствия не стоит раскрывать через субъективное отношение лица к своему действию или бездействию. Соглашаясь с О.А. Красавчиковым в том, что юридический поступок является правомерным юридическим действием, с которым нормы права связывают юридические последствия независимо от того, было ли направлено это действие на указанные последствия или нет, можно высказать определенное предположение. Ключевое значение в разграничении юридических поступков и сделок принадлежит не субъективному отношению лица к своему правомерному действию, а указанию закона, который, в отдельных случаях, не принимает во внимание направленность воли сторон. Если это предположение верно, то критерий отграничения юридических поступков от сделок состоит именно в отсутствии проводимой законом связи между направленностью воли сторон на юридические последствия и юридическими последствиями. В таком случае можно выяснить, почему закон придает направленности воли сторон на юридические последствия только факультативное значение.

С.С. Алексеев, поддерживая предложенное М.М. Агарковым деление правомерных действий в зависимости от того, с каким конкретным его «элементом» связываются юридические последствия, отметил, что таким «элементом» может быть и направленность воли, и сам факт действия.

В зависимости от связи юридического поступка со сделкой или иным актом индивидуального регулирования можно различать две группы юридических поступков. К первой относятся юридические поступки, не направленные на реализацию акта индивидуального регулирования. Возможность совершения таких поступков предусмотрена законом. К ним относятся создание, переработка и уничтожение вещи, создание произведения литературы, науки или искусства. Поскольку результат юридического поступка (например, создание вещи) важен для третьих лиц сам по себе, вне зависимости от намерения лица, закон, как представляется, придает направленности воли лица на юридические последствия лишь факультативное значение. Ко второй группе относятся юридические поступки, направленные на реализацию акта индивидуального регулирования. Возможность совершения таких поступков предусмотрена не только нормами права, но и сделкой или иным актом индивидуального регулирования, они направлены на реализацию установленной ранее сторонами модели поведения. Сделкой или административным актом устанавливается не только возможность, но иногда и необходимость совершения юридического поступка, и, в частности, передача вещи является обязанностью продавца.

Обобщение норм гражданского законодательства об исполнении обязательства, нигде не называющих исполнение сделкой и не предполагающих ни самостоятельную оценку волеизъявления должника, совершающего исполнение ни проверку его право- и дееспособности, позволяет выдвинуть определенную гипотезу. В интересах сторон обязательства устанавливается опровержимая презумпция неизменности воли, т. е. предполагается, что воля сторон остается неизменной в течение всего срока действия обязательства, и эта воля направлена на исполнение.

Таким образом, сделка отличается от юридического поступка учитываемой законом направленностью на юридические последствия. Юридический поступок, в отличие от сделки, не выполняет функции поднормативной регламентации прав и обязанностей сторон. Определение передачи вещи как поступка поможет правильно отразить ее особенности, отмечая при этом, что она не составляет акт индивидуальной (поднормативной) регламентации прав и обязанностей сторон, а также снизить риск неправильного понимания гражданского законодательства субъектами гражданского оборота, избежать постепенного «смещения акцентов» с обязательственных сделок на передачу вещи (которое видится возможным с учетом определенной «инерции» юридического мышления). Также определение передачи вещи как поступка позволит избежать противоречивого вывода о том, что одна из сторон правоотношения (должник) сделку (передачу) совершить обязана (так как обязанность передать вещь следует из условий обязательства).

Наконец, если в германской доктрине XIX в. имелось разграничение сделок, направленных на хозяйственный результат (например, договор купли-продажи), и сделок, направленных исключительно на правовой результат (например, вещный договор, непосредственно влекущий право собственности)43, то современная отечественная доктрина не разрывает экономической и правовой цели обязательства. Следовательно, не совсем целесообразно разрывать сделку (например, договор купли-продажи) и ее правовой результат (возникновение у приобретателя права собственности).

Таким образом, передача вещи (как юридический поступок) и иные действия по исполнению обязательства не являются актом индивидуальной регламентации прав и обязанностей сторон. В целом, как представляется, признание передачи вещи юридическим поступком в большей степени отвечает общей задаче обеспечения стабильности гражданского оборота и создает уверенность сторон сделки в защите их прав и законных интересов.

Список использованной литературы:

• 1. Below, K.-H. Burgerliches Recht. Algemeiner Teil. Berlin, 1960. S. 85.
• 2. Capelle, K.-H. Burgerliches Recht. Sachenrecht. Wiesbaden, 1963. S. 12.
• 3. Василевская, Л. Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. М., 2004. С. 89.
• 4. Дернбург, Г. Пандекты. Вещное право. СПб., 1905. Т. 1, ч. 2. С. 113.
• 5. Слыщенков, В. А. Передача (traditio) как способ приобретения права собственности // Ежегод. сравнит. правоведения. 2001 год. М., 2002. С. 111.
• 6. Хвостов, В.М. Система римского права: учебник. М., 1996. С. 240-241; Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть / под ред. В. А. Томсинова. М., 2003. 694-695; Трепицын И. Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. Одесса, 1903. 172-173.
• 7. Флейшиц, Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1961. С. 217.
• 8. Черепахин, Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М., 2001. С. 332.
• 9. Понятие вещной сделки и распорядительной сделки в данном случае соотносятся как часть и целое.
• 10. Тузов, Д.О. Отчуждение имущества неуправомо- ченным лицом: вопросы юридической квалификации договора // Законодательство. 2003. № 6.
• 11. Бердников, В.В. Распорядительная сделка // Законодательство. 2002. № 2. С. 16-22; № 3. С. 30-39.
• 12. Бекленищева, И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 9.
• 13. Тузов, Д.О. Ничтожность и оспоримость сделок: классическая доктрина и проблемы российской цивилистики // Цивилистические записки: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2. М. ; Екатеринбург, 2002. С. 152.
• 14. Бекленищева, И. В. Указ. соч. С. 10.
• 15. Сарбаш, С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 62-84.

• 16. Илларионова, Т.И. Сделки в механизме гражданско-правового регулирования общественных отношений // XXVII съезд КПСС и механизм гражданско- правового регулирования общественных отношений. Свердловск, 1988. С. 54.
• 17. Брагинский, М.И. Договорное право. Книга первая: Общие положения / М.И. Брагинский, В.В. Вит рянский. М., С. 449.
• 18. Полуяхтов, И.А. Гражданский оборот имущественных прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002. С. 7, 16.
• 19. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 5 сентября 2005 г. № Ф09-2962/05-С3; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 17 сентября 2001 г. № ФО9-1631/01 ГК // Справ.-правовая система «Гарант».
• 20. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 4 июня 2003 г. № ФО9-1581/03 АК; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 12 ноября 1997 г. № ФО9-616/97 АК // Справ.-правовая система «Гарант».
• 21. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 30 июня 2003 г. № ФО9-1636/03 ГК // Справ.-правовая система «Гарант».

вещная сделка договор

Щербакова Лилия Викторовна, аспирантка кафедры административного и муниципального права юридического факультета Воронежского государственного университета.

Анализируется правовая природа действий по исполнению административно-договорного обязательства и их место в системе юридических фактов. Рассматриваются цивилистические концепции исполнения обязательства (исполнение как фактическое действие, исполнение как поступок, исполнение как сделка и др.). При этом обосновывается отнесение действий по исполнению административно-договорного обязательства к особому виду юридических актов - процессуальному действию.

Ключевые слова: административный договор, административно-договорное обязательство, исполнение обязательства, направленность на юридические последствия, воля, волеизъявление, волевое решение, юридический акт, процессуальное действие.

Place and role of actions of performing administrative contractual obligations in the system of legal facts

L.V. Scherbakova

The author of this article analyzes the legal nature of actions of performing administrative contractual obligations and their place in the system of legal facts. The author views civilized conceptions of performance of obligations (performance of obligations as a factual action, performance of obligations as a deed, performance of obligations as a business transaction and etc.). Noteworthy, the author very well shows why actions of performing administrative contractual obligations are referred to a certain form of legal acts - procedural actions.

Key words: administrative contract, administrative contractual responsibility, performance of responsibility, aim at legal consequences, will power, rule of will power, legal act, procedure.

Конструкция административного договора, генезис которой происходит в рамках процесса конвергенции частного и публичного права, призвана гарантировать соблюдение баланса частных и публичных интересов, установить оптимальные и наиболее продуктивные условия взаимодействия государства с институтами гражданского общества, а также обеспечить координацию деятельности публичных субъектов при осуществлении исполнительной власти. Характеристика действий по исполнению административно-договорного обязательства позволяет обозначить специфику договорных отношений в сфере административного права, раскрыть их правовую природу и значение в контексте цели удовлетворения публичных интересов <1>. Противоречивость вопроса о сущности действий, составляющих исполнение, обусловлена двойственной ролью исполнения административно-договорного обязательства как акта реализации прав и обязанностей и как юридического факта, а также наличием определяющего процессуально-управленческого аспекта административно-договорного правоотношения. Всесторонний анализ данного вопроса невозможно осуществить без рассмотрения позиций, существующих в гражданско-правовой доктрине. Следует указать, что проблема исполнения обязательства является предметом пристального внимания ученых цивилистов и вызывает острые дискуссии, длящиеся не одно десятилетие. В настоящее время результатом научных изысканий стало формирование различных подходов к пониманию исполнения (концепций), существенно различающихся по своей сути.

<1> Прежде чем проводить правовой анализ действий по исполнению административно-договорного обязательства, хочется отметить, что образно исполнение обязательства можно представить как исполнение музыкального произведения небольшим симфоническим оркестром. Музыканты должны играть в строгом соответствии с партитурой, не сфальшивив ни одной ноты (как и стороны договора, обязанные действовать в соответствии с условиями обязательства), и в этом смысле исполняемое ими произведение суть то же самое, что и сама нотная запись. Но при этом звучание исполняемой музыкальной композиции, отдельные интерпретационные аспекты ее восприятия представляют собой самостоятельное явление действительности, обособленное от партитуры и обладающее собственной природой.

Основным исходным моментом для определения правовой природы исполнения в цивилистике выступает разрешение вопроса о том, является ли исполнение юридическим фактом, и если является, то каким именно. Рассмотрим основные точки зрения.

1. Некоторые ученые аргументируют точку зрения, согласно которой исполнение обязательства необходимо рассматривать только как фактическое действие в том смысле, что оно не имеет значения для права. Так, О.М. Родионова считает, что исполнение обязательств как исполнение субъективной гражданской обязанности не может быть ни сделкой, ни юридическим поступком, ни каким-либо иным юридическим фактом <2>. Аналогичную точку зрения высказывает Л.В. Санникова, отмечая отсутствие четких критериев отграничения исполнения обязательств как актов волеизъявления от фактических действий <3>. А.Л. Фриев также подчеркивает, что, "говоря о правовой природе исполнения обязательств, можно согласиться с теми представлениями, в соответствии с которыми исполнение следует считать фактическим действием либо фактическим исполнением" <4>.

<2> Родионова О.М. К вопросу о правовой природе исполнения обязательств // Право и экономика. 2011. N 4. С. 67.
<3> См.: Санникова Л.В. Проблемы отграничения сделок от иных правовых явлений // Закон. 2010. N 8. С. 130.
<4> Фриев А.Л. Исполнение гражданско-правовых обязательств: Дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 1999. С. 37.

Зачастую в качестве примера фактического исполнения приводятся договоры оказания услуг; к примеру, Г.Д. Отнюкова рассматривает фактические действия по перевозке пассажиров <5>. С.К. Май указывает, что "исполнение нередко заключается в выполнении какой-либо работы или в оказании услуги, совершенно лишенных по своему содержанию правового элемента" <6>. С.В. Сарбаш, анализируя данный подход, подчеркивает, что отказ его приверженцев в придании юридического значения действиям по исполнению обязательств, по оказанию услуг объясняется "не столько отсутствием волевого фактора, сколько отсутствием направленности на прекращение обязательства" <7>. Однако целью исполнения любого обязательства, как гражданско-правового, так и административно-правового, является его прекращение. Это обусловлено самой природой обязательственного правоотношения. Любые действия во исполнение обязательства совершаются только для того, чтобы снять бремя обязательственных связей, развязать обязательственные путы и достичь запланированного фактического и юридического результата <8>. С.Ю. Филиппова считает, что надлежащее исполнение обязательства приводит к достижению правовых целей субъектов правореализационной деятельности, "правовые цели субъектов достигаются именно с помощью исполнения обязательства, а не самого обязательства как такового" <9>. Все это обусловливает невозможность игнорирования правового эффекта исполнения и рассмотрения его только с точки зрения фактических действий. В этой связи полагаем возможным согласиться с утверждением К.П. Победоносцева, который констатировал, что, так как "платеж производит освобождение от обязательства, он получает значение юридического действия" <10>. П.П. Цитович также признает, что "прием товара есть решение воли, есть действие юридическое, а не простая фактическая или техническая операция" <11>. Во всех случаях с моментом исполнения и его качественными характеристиками связываются определенные юридические последствия. Надлежащее исполнение погашает права требования и прекращает обязательство, ненадлежащее исполнение приводит в действие механизм юридической ответственности, что имеет безусловное правовое значение. О.А. Красавчиков по этому поводу отмечал, что если действия по своей правовой природе относятся к фактическим, то они не могут вызывать юридических последствий <12>. В целом необходимо указать, что категория фактических действий, не относящихся к юридическими фактам, должна включать только такие действия, которые в принципе не являются объектами правового регулирования либо по причине нецелесообразности такого регулирования (обещание подарить цветы), либо по причине объективной невозможности такого регулирования (обязанность простить вину определенного субъекта, влюбиться и т.д.). Исполнение обязательства включено в сферу правового регулирования, и в этой связи не может рассматриваться как совокупность действий, лишенных юридического значения. По этой причине более убедительным представляется оценивать данные действия с позиции юридических фактов.

<5> См.: Гражданский кодекс РФ. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. М.: БЕК, 1996. С. 498 - 499.
<6> Май С.К. Очерк общей части буржуазного обязательственного права. М.: Внешторгиздат, 1953. С. 101.
<7> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 32.
<8> Отдельно в рамках рассматриваемого подхода следует отметить, что некоторые цивилисты, дифференцированно рассматривая исполнение, допускают, что оно может осуществляться как при помощи фактических, так и при осуществлении юридических действий, которые производятся в случае, если исполнение требует специального оформления (например, составление акта приема-передачи). См.: Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. С. 383. На наш взгляд, в данном случае можно согласиться с С.В. Сарбашем, который резюмирует, что форма не может определять содержание, "существо правового явления определяет его юридическую характеристику, а форма лишь оболочка, требуемая для должного объективирования содержания вовне". См.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 34. К.И. Скловский также обосновывает, что попытки противопоставить различные способы исполнения обязательства представляются "ущербными из-за принципиально единой волевой природы исполнения". См.: Скловский К.И. Сделка и ее действие. М.: Статут, 2012. С. 23.
<9> Филиппова С.Ю. Частноправовые средства организации и достижения правовых целей. М.: Статут, 2011. С. 215, 217.
<10> Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: договоры и обязательства. М.: Статут, 2003. С. 160.
<11> Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. М.: ЮрИнфоР, 2001. С. 232.
<12> См.: Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958. С. 153.

Именно так исполнение обязательств рассматривает другая группа цивилистов. Однако и в этом случае отсутствует единообразный подход в разрешении рассматриваемого вопроса.

1. Признавая за исполнением силу юридического факта, некоторые ученые воспринимают его как юридический факт особого рода, не подпадающий под классическую классификацию. К примеру, Т.И. Илларионова отмечает, что действия по исполнению обязательства могут составлять особую группу юридических фактов, которую невозможно отнести не к сделкам, ни к поступкам <13>. В.С. Ем также не конкретизирует, в качестве какого юридического факта выступает исполнение, указывая, что "исполнение гражданско-правовых обязанностей активного типа является юридическим фактом, либо порождающим у обязанного лица право получения встречного удовлетворения, либо изменяющим или прекращающим правоотношение в целом" <14>. В. Дашковская считает, что исполнение обязательства следует рассматривать в качестве "сделкоподобных действий" <15>. При характеристике данного подхода представляется необходимым согласиться с С.В. Сарбашем, который аргументирует его практическую нецелесообразность в связи с тем, что отнесение тех или иных явлений к институту sui generis без уяснения сути их правовой природы может повлечь возникновение неопределенности, неоправданной аналогии и излишнего специального регулирования "для мнимой необходимости упорядочения "новой сущности" <16>.

<13> Цит. по: Тузов Д.О. О правовой природе недействительных сделок // Гражданское законодательство Республики Казахстан. Астана, 2002. Вып. 14. С. 190.
<14> Российской гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. С. 396.
<15> Бахарева Ю.В., Дашковская В. Некоторые заметки об исполнении договора // Юридический мир. 2003. N 11. С. 8.
<16> См.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 41.

1. Отдельные цивилисты, рассматривая исполнение обязательства как юридический факт, полагают, что его можно отнести к категории юридических поступков. Прежде всего, согласно классификации юридических фактов по волевому принципу, это означает, что исполнение рассматривается как юридическое действие, то есть волевое поведение людей, внешнее выражение воли и сознания субъектов <17>. По степени согласования с требованиями правопорядка данные действия входят в категорию правомерных. Так, основоположник данного подхода О.А. Красавчиков указывает, что "под юридическим поступком понимается правомерное юридическое действие, с которым нормы права связывают юридические последствия независимо от того, было ли направлено это действие на указанные последствия или нет" <18>. В числе видов юридических поступков ученый выделяет "юридические поступки, посредством которых осуществляются передача имущества, выполнение работ и оказание услуг" <19>. Среди современных представителей рассматриваемой концепции В.С. Костко определяет, что "исполнение, хотя и имеет направленность на юридический результат, стоит ближе к юридическим поступкам: правовые последствия исполнения возникают вне зависимости от волевой составляющей актора" <20>.

<17> Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. С. 405.
<18> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Госюриздат, 1958. С. 156.
<19> Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 157.
<20> Костко В.С. К вопросу о правовой природе исполнения договорных обязательств // Право и экономика. 2012. N 4. С. 78.

1. Наконец, преобладающим среди цивилистов является понимание исполнения обязательства в качестве сделки, как без конкретизации ее характеристики (Д.Д. Гримм <21>, О.Н. Садиков <22>, А.И. Косарев <23>, А.М. Эрделевский <24>, Л. Чеговадзе <25>, Д.И. Гаджиев <26>, М.В. Кротов <27>), так и с выделением в качестве: вспомогательной сделки (О.С. Иоффе <28>, Е.А. Флейшиц <29>, С.С. Алексеев <30>, М.Г. Бакуева <31>, Е.В. Вавилин <32> и Г.В. Колодуб - набор стадийно реализующихся вспомогательных сделок <33>), распорядительной сделки (В.В. Бердиников <34>), односторонней сделки (Е.А. Суханов <35>, Г.И. Стрельникова <36>, Ю.В. Бахарева <37), двух изолированных односторонних сделок (В.С. Толстой <38>, Л.Г. Ефимова <39>), двусторонней сделки - договора (Ю.С. Гамбаров <40>, Л. Жюллио де ла Морандьер <41>, Б.Л. Хаскельберг <42>), двусторонней сделки особого рода (С.В. Сарбаш - правопрекращающая (ремиссионная) двусторонняя вторичная сделка <43>, И.Ю. Шумейко - двусторонняя правопрекращающая вторичная (вспомогательная) реальная сделка <44>), распорядительной двусторонней сделки (Л.А. Новоселова <45>). В этом ряду следует также упомянуть о смешанной (компромиссной) концепции, при которой различные действия по исполнению получают дифференцированную правовую квалификацию при отнесении некоторых из них к сделкам (И.В. Бекленищева <46>, А.А. Павлов <47>).

<21> См.: Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003. С. 135.
<22> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 400.
<23> См.: Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. С. 311.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья А.М. Эрделевского "О правовой природе исполнения обязанности" включена в информационный банк.

<24> См.: Эрделевский А.М. О правовой природе исполнения обязанности // Хозяйство и право. 2012. N 1. С. 122.
<25> См.: Чеговадзе Л. Структура и состояние гражданского правоотношения. М.: Статут, 2004. С. 301.
<26> См.: Гаджиев Д.И. Исполнение договорного обязательства по реализации продукции: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ташкент, 1991. С. 8.
<27> Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2008. Т. 1. С. 622.
<28> См.: Комментарий к ГК РСФСР / Под ред. Е.А. Флейшиц, О.С. Иоффе. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Юридическая литература, 1970. С. 256.
<29> См.: Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. С. 216 - 217.
<30> См.: Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования: антология уральской цивилистики. 1925 - 1989: Сборник статей. М.: Статут, 2001. С. 67.
<31> См.: Бакуева М.Г. Исполнение денежных обязательств по российскому гражданскому праву: Дис. ... канд. юрид. наук. Тюмень, 2005. С. 66.
<32> См.: Вавилин Е.В. Исполнение обязательств: вспомогательные сделки и секундарные права // Современная юридическая наука и правоприменение (IV Саратовские правовые чтения): Сборник тезисов докладов (по материалам Международной научно-практической конференции, г. Саратов, 3 - 4 июня 2011 г.). Саратов: Изд-во ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права", 2011. С. 216.
<33> См.: Колодуб Г.В. Исполнение гражданско-правовой обязанности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011. С. 10; Колодуб Г.В. Исполнение гражданско-правовой обязанности как понятие частноправового порядка // Право. Законодательство. Личность. Саратов: Изд-во ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права", 2011. N 2(12). С. 97.
<34> См.: Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 34.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Российское гражданское право: В 2 т. Обязательственное право" (том 2) (отв. ред. Е.А. Суханов) включен в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011 (2-е издание, стереотипное).

<35> Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. II: Обязательственное право. С. 67.
<36> См.: Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1998. С. 362.
<37> См.: Бахарева Ю.В., Дашковская В. Некоторые заметки об исполнении договора // Юридический мир. 2003. N 11. С. 11.
<38> См.: Толстой В.С. Исполнение обязательств. М.: Юрид. лит., 1973. С. 24.
<39> Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М.: НИМП, 2001. С. 327.
<40> См.: Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М.: Зерцало, 2003. С. 662 - 663.
<41> См.: Морандьер Л.Ж. де ла. Гражданское право Франции. М.: Иностр. лит., 1960. С. 524.
<42> См.: Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Статут, 2004. С. 85.
<43> См.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005. С. 81.
<44> См.: Шумейко И.Ю. Проблемы исполнения обязательств в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2009. С. 41.
<45> См.: Новоселова Л.А. Сделка уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М.: Статут, 2003. С. 11 - 12.
<46> См.: Бекленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 8 - 9.
<47> См.: Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. М.: РГ-Пресс, 2011. Т. I. С. 880.

Доминирование данного подхода, по всей видимости, обусловлено невозможностью игнорирования трех ключевых моментов, связанных с исполнением: наличия юридического результата, волевого элемента и свойства правомерности. Полагаем, что для определения правовой природы действий по исполнению административно-договорного обязательства необходимо проанализировать указанные отправные точки, в том числе в аспекте сделочной квалификации.

Ранее было отмечено, что исполнение является юридическим фактом. В силу того что наступление данного юридического факта зависит от воли субъекта, а действия, составляющие исполнение должны соответствовать законодательству, его необходимо отнести к категории правомерных действий <48>. Для дальнейшего уяснения сущности исполнения, необходимо оценить значение направленности данных действий на юридические последствия. В зависимости от этого критерия теория права делит все правомерные действия на юридические акты и юридические поступки. Полагаем, что действия по исполнению обязательства вызывают правовой результат именно в силу наличия волевой направленности на возникновение юридических последствий. Согласно Толковому словарю русского языка, направленность означает целеустремленную сосредоточенность на чем-нибудь мыслей и интересов <49>. Исходя из этого направленность на возникновение правовых последствий означает, что целью действия является достижение правового результата.

<48> Стоит указать, что безусловная сопряженность с волей действий по исполнению обязательства объясняет тот факт, что никто из исследователей данного правового явления не рассматривал его как событие.
<49> См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / А.Н. Россинская. 2-е изд., испр. и доп. М.: АЗЪ, 1995. С. 381.

Представляется, что если бы наличие данной цели при совершении действий по исполнению обязательства было безразлично для права и не принималось во внимание для наступления юридических последствий, то сама ценность конструкции обязательства как правового средства, при помощи которого можно с высокой долей определенности организовать достижение необходимого правового результата, полностью нивелировалась. Утрата обязательного целеполагания на стадии исполнения обязательства может повлечь его неисполнение или же ненадлежащее исполнение. К примеру, в административном концессионном договоре концедент, осуществляя строительство и последующую эксплуатацию объектов водоснабжения, не руководствуясь целью удовлетворения публичных интересов (что и означает отсутствие направленности на достижение необходимого правового результата), действует при исполнении административно-договорного обязательства под влиянием какой-либо иной мотивации и, соответственно, не стремится к необходимому результату удовлетворения общественных потребностей в качественных услугах. Или же орган государственной власти, исполняя административно-договорное обязательство по предоставлению необходимой информации многофункциональному центру, при отсутствии направленности на обеспечение повышения качественности и доступности государственных услуг предоставляет необходимую информацию с нарушением сроков. На основе приведенных примеров очевидно, что суть исполнения обязательства состоит в том, что оно становится возможным только при направленности на достижение правового результата. Эта направленность и есть основная движущая сила исполнения.

Таким образом, рассмотрение действий по исполнению административно-договорного обязательства через призму категории юридического поступка, которая предполагает наступление юридических последствий независимо от наличия или отсутствия волевой направленности на их возникновение, не только некорректно, но и нежелательно для обеспечения эффективного функционирования административно-договорной формы государственного управления.

Определившись с наличием в действиях по исполнению административно-договорного обязательства направленности на возникновение юридических последствий, необходимо проанализировать значение волевого момента. Воля представляет собой психическое регулирование поведения, которое заключается в "детерминированном и мотивированном желании лица достичь поставленной цели, в выборе решения, разработке путей, средств и применении усилий для их осуществления" <50>.

<50> Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (очерки теории, философии и психологии права) / Отв. ред. С.А. Раджабов. Душанбе: Дониш, 1983. С. 24. В целом воля представляет собой "философское и психологическое понятие, означающее осознанную саморегуляцию и управление человеком своими действиями. Иногда слово "воля" употребляется для обозначения любого мощного и направленного на что-то стремления". См.: Большая российская энциклопедия. Великий князь - Восходящий узел орбиты: В 30 т. / Отв. ред. С.Л. Кравец. М.: Большая российская энциклопедия, 2006. Т. 5. С. 697.

При изучении воли через призму философии и психологии права В.А. Ойгензихт пришел к выводу о том, что воля должна рассматриваться как комплексный процесс регулирования поведения субъектов, который не должен сводиться только к описанию стадий, происходящих до начала волевого действия. На его взгляд, "...с возникновением объективного действия психические процессы не кончаются. Волевой процесс продолжается и в этой стадии" <51>. Полагаем, что в рамках данного подхода наиболее отчетливо выражается сущность волевого момента в действиях по исполнению обязательства, что, в частности, предопределяет необходимость отказа от признания их сделочной правовой природы. Все сторонники отнесения исполнения обязательств к категории сделок единогласны во мнении о том, что во многом такая квалификация предопределяется наличием волевого характера действий по исполнению. Сделка всегда характеризуется наличием воли на ее совершение, выраженной в волеизъявлении. Волеизъявление - это выражение воли вовне, благодаря которому она становится доступной для восприятия другими лицами <52>. Под волеизъявлением предлагается понимать как обнаружение воли, направленной на наступление правового последствия, так и ее непосредственное осуществление <53>. Безусловно, исполнение обязательства, как и всякое сознательное действие, сопряженное с психическим регулированием, тем более обладающее свойством юридической направленности, опосредуется волевым процессом. В этой связи следует отметить точку зрения С.С. Алексеева, согласно которой "существенная особенность регулируемых правом общественных отношений заключается в том, что они могут быть предметом правового воздействия лишь постольку, поскольку выступают в качестве волевых решений" <54>. Таким образом, необходимо презюмировать, что никто при исполнении обязательства не действует безвольно <55>. Однако значение волевого момента при совершении сделки и при произведении исполнения существенно различается. На наш взгляд, с точки зрения волевого процесса логичнее рассматривать сделку, не просто в качестве проявления воли, а именно в качестве волевого решения <56>. Так, В.А. Ойгензихт подчеркивает, что "воля сама по себе ничего не решает, решение есть стадия волевого процесса, один из элементов воли" <57>. Не отрицая присутствие волевого процесса во всех действиях, связанных с договором от момента его заключения и до момента прекращения договорного обязательства, ученый отдельно указывает на принципиально различную природу волевых актов: "...и отбор товара не свидетельство окончательного решения покупателя, он вправе передумать, так и не оплатив, не потребовав отобранный товар. Никто не утверждает, что волевой процесс заканчивается даже вручением чека. Может произойти "поворот воли" в силу определенных обстоятельств, но этот "поворот" происходит уже после того, как первоначально воля была выражена в надлежаще оформленном виде и доведена до сведения второй стороны, тоже выразившей свою волю, т.е. после того, как воля объективизировалась в волевой акт. Этот момент и означает возникновение договора-соглашения" <58>. Таким образом, сделка и исполнение обязательства представляют собой разные стадии волевого процесса <59>. Сделка выступает волевым решением, которое объективизируется при помощи волевого акта - волеизъявления. Исполнение обязательства, хотя и опосредовано волевыми процессами, не содержит элемента нового волевого решения, оно воплощает в жизнь то волевое решение, которое было принято при заключении сделки <60>. Именно отсутствие волевого решения, как основополагающего признака сделки, позволяет отграничивать исполнение обязательства от данного вида юридических актов.

<51> Ойгензихт В.А. Указ. соч. С. 16.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Российское гражданское право: В 2 т. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права" (том 1) (отв. ред. Е.А. Суханов) включен в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011 (2-е издание, стереотипное).

<52> Так, В.С. Ем считает, что "сущность сделки составляет волеизъявление субъекта, имеющее своей основой его волю". См.: Российской гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права. С. 339.
<53> См.: Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. М.: РГ-Пресс, 2011. Т. I. С. 437.
<54> Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. С. 213.
<55> В психологии при рассмотрении волевого процесса, напротив, отмечается, что "именно исполнение решения составляет основной момент волевой деятельности человека". См.: Маклаков А.Г. Общая психология: Учебник для вузов. СПб: Питер, 2012. С. 386.
<56> В частности, рассматривая другой аспект теории сделок, не касаясь исследования проблем исполнения, Д.О. Тузов указывает, что, "совершая сделку, лицо выражает таким образом свое волевое решение, имеющее правовую направленность". См.: Тузов Д.О. Реституция при недействительности сделок и защита добросовестного приобретателя в российском гражданском праве. М.: Статут, 2007. С. 12 - 13.
<57> Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (очерки теории, философии и психологии права) / Отв. ред. С.А. Раджабов. Душанбе: Дониш, 1983. С. 16.
<58> Там же. С. 125 - 126.
<59> На различие между волевым решением и волевым действием, а также их сложную внутреннюю взаимосвязь указал А. Шопенгауэр: "Решения воли, относящиеся к будущему, - это лишь соображения разума о том, чего мы некогда пожелаем, а вовсе не действительные волевые акты: только выполнение накладывает последнюю печать на решение, которое до тех пор является просто шатким намерением и существует исключительно в разуме, in abstracto. Только в рефлексии хотение и действие различны: на самом деле они одно и то же". См.: Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Афоризмы и максимы. Новые афоризмы / Пер. с нем. Ю. Айхенвальд, Ф. Черниговец, Р. Кресин. Минск: Литература, 1998. С. 229.

Вывод о соотношении волевого решения и волевых действий подтверждается и психологическими исследованиями волевых процессов. Так, выдающийся психолог С.Л. Рубинштейн выделял четыре стадии волевого акта: возникновение побуждения и предварительная постановка цели, стадия обсуждения и борьбы мотивов, принятие решения, выполнение решения. Цит. по: Нуркова В.В., Березанская Н.Б. Психология: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2011. С. 245. А.Г. Маклаков, рассматривая структуру волевого акта, указывает, что она состоит из определенных последовательных стадий: побуждение к совершению действия, осознание цели действия и связанного с ней мотива, принятие решения действовать, волевое усилие, внешнее исполнение волевого действия или внутреннее волевое действие (в правовой сфере внутреннему волевому действию соответствует исполнение обязанности в виде воздержания от действий). См.: Маклаков А.Г. Общая психология: Учебник для вузов. СПб.: Питер, 2012. С. 384. Аналогичную стадийную структуру волевого процесса выделяет В.Л. Васильев, также различая стадию принятия решения и стадию реализации принятого решения. См.: Васильев В.Л. Юридическая психология. СПб.: Питер Пресс, 1997. С. 70.

<60> И.А. Остапенко при исследовании административного договора также отмечает, что "исполнение административного договора направлено на реализацию уже принятого договорного решения". См.: Остапенко И.А. Теория и практика применения административного договора в Российской Федерации: Препринт. Волгоград: Изд-во Волгогр. ин-та экон., социол. и права, 2010. С. 32. По справедливому утверждению представителей цивилистической доктрины, если бы волевые решения принимались и после заключения сделки, во время исполнения обязательства, это бы значило то же, что и пересмотр предыдущего решения. Как отмечает, К.И. Скловский, "однажды выраженной сделкой воли не только совершенно достаточно, но и изменить ее потом уже нельзя. Именно поэтому невозможно, недопустимо и ошибочно в каждом действии по реализации ранее выраженной воли снова и снова требовать ее выражения или подтверждения... для юридического результата исполнения дополнительная воля сторон не нужна, и этот результат заранее уже содержится в сделке и поддерживается правопорядком". См.: Скловский К.И. Сделка и ее действие. М.: Статут, 2012. С. 42. Аналогичную точку зрения выражает В.С. Костко. См.: Костко В.С. К вопросу о правовой природе исполнения договорных обязательств // Право и экономика. 2012. N 4. С. 77.

По нашему мнению, исходя из рассмотренных параметров волевого процесса и наличия причинно-следственной связи между административным договором и действиями по исполнению административно-договорного обязательства необходимо рассматривать исполнение как особую форму волеизъявления, объективизации принятого волевого решения. Иными словами, волеизъявление, произведенное при заключении административного договора, выраженное в определенной форме (как правило, письменной, учитывая специфику административно-договорного регулирования <61>), представляет собой идеальное (программное) волеизъявление <62>. В то время как действия, направленные на фактическую реализацию волевого решения, по своей правовой природе выступают в качестве материального (реального) волеизъявления <63>. Исполнение административно-договорного обязательства будет надлежащим в случае, если материальное волеизъявление будет соответствовать идеальному волеизъявлению, которое, в свою очередь, должно находиться в соответствии с волевым решением. В этом положении в развернутом виде реализуется один из основных принципов договорного регулирования - соответствие воли волеизъявлению.

<61> Позиция ученых, признающих необходимость письменной формы, на наш взгляд, представляется обоснованной. См., например: Мелехова А.Ю. О некоторых аспектах содержания административного договора // Административное право и процесс. 2011. N 4. С. 55; Остапенко И.А. К вопросу об условиях легитимности заключаемого административного договора // Мы и право. Волгоград, 2011. N 4(13). С. 22; Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2010. С. 342; Ходаковский К.В. Подготовка и заключение административного договора // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. N 5. С. 5; Курчевская С.В. Административный договор: формирование современной теории и основные проблемы: Дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2002. С. 11.
<62> Вводя термин идеального (программного) волеизъявления, следует привести точку зрения К.И. Скловского, который, рассматривая гражданско-правовую сделку, отмечает неутилитарный характер данного юридического факта: "Сделка имеет специфику, состоящую в том, что она сама по себе вовсе не затрагивает ничего вещественного, материального, она создает связь только идеальную, юридическую". См.: Скловский К.И. Сделка и ее действие. М.: Статут, 2012. С. 19.
<63> Так, и В.А. Ойгензихт, изучая соотношения какого-либо волевого решения с его исполнением, отмечает, что "можно сказать, что в исполнении и выражается воля человека". См.: Ойгензихт В.А. Воля и волеизъявление (очерки теории, философии и психологии права) / Отв. ред. С.А. Раджабов. Душанбе: Дониш, 1983. С. 47. Отдельно необходимо выделить точку зрения Ю.В. Бахаревой, которая утверждает, что "мы сталкиваемся с двумя волеизъявлениями: первоначально при заключении договора - волеизъявление лица направлено на то, чтобы считать себя обязанным по обязательству и в случае его неисполнения нести ответственность в виде обязанности возместить убытки; затем - волеизъявление на совершение действий по погашению своей обязанности, порождению новых правовых последствий путем исполнения договора". См.: Бахарева Ю.В., Дашковская В. Некоторые заметки об исполнении договора // Юридический мир. 2003. N 11. С. 9. Представляется невозможным согласиться с данным утверждением, так как для выражения одного волевого решения (сделки) необходимым и достаточным является одно волеизъявление. При производимом в настоящем исследовании разделении волеизъявления на идеальное (программное) и материальное (реальное) речь идет не о двух различных волеизъявлениях, а о двух формах объективизации одного волеизъявления.

Таким образом, действия по исполнению административно-договорного обязательства представляют собой правомерные волевые действия, не являющиеся волевыми решениями, которые направлены на возникновение юридических последствий, в силу чего их следует относить к категории юридических актов. Для дальнейшего исследования правовой природы данных действий необходимо рассмотреть их процессуальную сущность в рамках общей включенности исполнения административно-договорного обязательства в управленческий (позитивный) процесс <64>.

<64> Процессуальная природа административно-договорных отношений отмечается многими учеными, в числе последних работ можно отметить следующие: Белов С.А. Актуальность и перспективы кодификации административного законодательства в России // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2011. N 12. С. 11; Мелехова А.Ю. О некоторых аспектах содержания административного договора // Административное право и процесс. 2011. N 4. С. 56; Силайчев М.В. Правовая теория и практика административной процедуры: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2009. С. 15; Войтович А.П., Малявина Н.Б Административные процедуры как средство противодействия коррупции в системе органов публичной власти: Монография. Челябинск: Цицеро, 2008. С. 13; Женетль С.З. Административный процесс и административные процедуры в условиях административной реформы: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 242.

Одним из первых рассмотрение административного договора в качестве административно-процессуального производства (позитивного административного процесса) предложил Ю.Н. Старилов <65>. Обосновывая необходимость разработки правового регулирования порядка подготовки, принятия, действия, исполнения и прекращения действия административного договора, С.В. Курчевская также указывает на необходимость именовать процесс возникновения, изменения, прекращения административно-договорных правоотношений в рамках позитивного управленческого процесса административно-договорным производством, "что подчеркивает восприятие административного договора прежде всего в качестве результата действия административно-процессуальных норм. Производство предложено структурно изобразить в виде совокупности процедур, каждая из которых состоит из стадий (в данном случае целесообразно говорить о последовательности действий) и имеет в основе совокупность юридических фактов". Таким образом, исполнение договора <66> рассматривается в качестве процедуры, входящей в административно-договорное производство и состоящей из стадий, которые, в свою очередь, представляют собой совокупность юридических фактов <67>.

<65> Старилов Ю.Н. Административный договор: опыт законодательного регулирования в Германии // Государство и право. 1996. N 12. С. 43; Розенфельд В.Г., Старилов Ю.Н. Современные проблемы формирования теории административного договора: публичное право: проблемы современного развития // Правовая наука и реформа юридического образования: публичное право: проблемы современного развития: Сборник научных трудов. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1995. Вып. 3. С. 10.
<66> Отдельно следует отметить некорректность данной формулировки, так как исполняется не договор, а договорное обязательство, хотя данное употребление возможно в значении договора-правоотношения.
<67> См.: Курчевская С.В. Административный договор: формирование современной теории и основные проблемы: Дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2002. С. 139 - 140. При этом уточняется, что административно-договорный процесс - вид управленческого процесса; "чтобы избежать недоразумений, связанных с терминологией, его целесообразно называть административно-договорным производством". Отдельно С.В. Курчевская упоминает: "Завершающей стадией административно-договорного производства может быть оценка итогов исполнения договора", а надлежащее исполнение выступает одним из оснований прекращения административно-договорных отношений. См.: Курчевская С.В. Административный договор: формирование современной теории и основные проблемы: Дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2002. С. 138 - 145. Н.В. Балицкая также, анализируя договорный процесс обслуживания населения автомобильным транспортом общего пользования, выделяет стадии определения потребности в услугах, проведения конкурса, заключения договора и контроль за его исполнением. См.: Балицкая Н.В. Административный договор как форма публичного управления в сфере организации услуг по перевозке пассажиров автомобильным транспортом общего пользования: региональный аспект: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 33.

Некоторыми учеными исполнение выделяется как самостоятельная стадия всякого юридического процесса, "более или менее выраженная, более или менее нормативно упорядоченная либо законодателем, либо сторонами самого исполнения, ощутимая и выделяемая либо очень конкретно, либо на самом общем уровне, но всегда логично присутствующая в ткани права в его осуществлении, то есть в рамках юридического процесса" <68>. Без стадии исполнения предшествующие ей стадии закономерно утрачивают практическое значение. А.В. Демин, так же как и С.В. Курчевская, относит деятельность государственных органов, связанную с исполнением административных договоров, к административным процедурам, в то же время отмечая, что исполнение принятых обязательств, реализацию предоставленных по договору полномочий и контроль необходимо рассматривать как стадии договорного процесса <69>. Раскрывая процессуальный аспект административно-договорных отношений и признавая административный договор одним из видов административно-процессуальных производств, И.А. Остапенко отмечает, что "заключенный административный договор является основанием для различной управленческой деятельности, которую можно объединить одним понятием - "исполнение договора" <70>.

<68> Мурзин А.Е., Павлушина А.А. Исполнение как стадия юридического процесса: Монография. М.: Юрлитинформ, 2010. С. 49 - 50.
<69> Демин А.В. Общие вопросы теории административного договора. Красноярск: Издательство Красноярского государственного университета, 1998. С. 43.
<70> Остапенко И.А. Теория и практика применения административного договора в Российской Федерации: Препринт. Волгоград: Изд-во Волгогр. ин-та экон., социол. и права, 2010. С. 33. А.Ю. Мелехова рассматривая исполнение как "договорную стадию", указывает, что оно состоит из исполнения обязательств, реализации предоставленных по договору правомочий и контроля. См.: Мелехова А.Ю. Административно-правовой договор в деятельности органов внутренних дел: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Орел, 2012. С. 11.

В теории государственного управления особое внимание уделяется значению исполнения. И.А. Василенко, анализируя принятие решений в административно-государственном управлении, отмечает, что исполнение решения следует считать завершающей фазой процесса принятия решения <71>. Исследуя стадии управленческой деятельности, Г.В. Атаманчук выделяет стадию организации исполнения принятых управленческих решений (правовых и организационных), которая, являясь определяющей стадией управленческой деятельности, "к сожалению, менее всего освоена теоретически и практически" <72>. Он аргументирует свою позицию следующим: "Своевременное оформление решений в качестве документа со всеми необходимыми реквизитами, адресное доведение информации, содержащейся в решениях, до исполнителей, обеспечение понимания и адекватной трактовки содержания решения, обсуждение и согласование между исполнителями плана действий по реализации решения, осуществление конкретных и предметных действий по претворению в жизнь всего того, что намечено и оговорено в решениях" <73>. С.Н. Махина также считает, что организация исполнения и исполнение управленческого решения являются стадиями управленческого процесса <74>.

<71> Василенко И.А. Административно-государственное управление в странах Запада: США, Великобритания, Франция, Германия: Учеб. пособ. для студ. высших учебных заведений. М.: Логос, 2001. С. 103. В качестве завершающей стадии стадию исполнения решения также выделяет И.М. Лазарев, при этом указывая на ее факультативность. См.: Лазарев И.М. Административные процедуры в сфере взаимоотношений граждан и их организаций с органами исполнительной власти в Российской Федерации: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2002. С. 125.
<72> Атаманчук Г.В. Теория государственного управления: Курс лекций. 4-е изд., стереотип. М.: Омега-Л, 2006. С. 254 - 255.
<73> См.: Там же. С. 254.
<74> Махина С.В. Административный процесс: проблемы теории, перспективы правового регулирования. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. С. 69 - 71.

Указание на процессуальную природу исполнения встречается в трудах цивилистов, посвященных исследованию исполнения договорных обязательств <75>. Так, О.А. Красавчиков отмечает, что "исполнение обязательства представляет собой известную систему последовательно совершаемых действий должником и кредитором, т.е. определенный процесс, заключающий в себе число сменяющих друг друга стадий" <76>. В числе основных стадий ученый выделяет организационную, материальную и технико-юридическую. Организационная стадия предполагает предложение исполнения и информирование о готовности его принятия, материальная стадия включает предоставление исполненного должником и принятие предмета исполнения кредитором, технико-юридическая стадия заключает в себе действия по проверке исполненного по качественным и количественным показателям <77>. Аналогичной позиции придерживается И.Ю. Шумейко: "Исполнение обязательства - это всегда определенный процесс, который занимает некий промежуток времени и состоит из ряда действий должника и кредитора" <78>. По мнению Г.Н. Давыдовой, в рамках обязательственного права исполнение договора представляет собой нормативно установленную процедуру <79>.

<75> См.: Назаров А.Е. Этап собственно договорных отношений в динамике договорного обязательства // Современное право. 2010. N 9. С. 88; Вавилин Е.В. Исполнение обязательств: вспомогательные сделки и секундарные права // Современная юридическая наука и правоприменение (IV Саратовские правовые чтения): Сборник тезисов докладов (по материалам Международной научно-практической конференции, г. Саратов, 3 - 4 июня 2011 г.). Саратов: Изд-во ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права", 2011. С. 215.
<76> Илларионова Т.И., Кириллова М.Я., Красавчиков О.А. и др. Советское гражданское право: Учебник: В 2 т. / Под ред. О.А. Красавчикова. 3-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 1985. Т. 1. С. 471.
<77> См.: Там же. С. 471 - 472.
<78> Шумейко И.Ю. Проблемы исполнения обязательств в гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2009. С. 21.
<79> См.: Давыдова Г.Н. Юридические процедуры в гражданском праве. Казань: Познание, 2010. С. 88.

Таким образом, опосредование реализации материально-правового регулирования, процедурный характер исполнения административно-договорного обязательства позволяют признать процессуальную природу действий по исполнению обязательства. С.С. Алексеев, рассматривая виды юридических актов, наряду со сделками, государственно-правовыми и административными актами выделяет категорию процессуальных актов <80>. Предположим, что, в силу выделенной юридической направленности и волевого характера, в совокупности с процессуальной природой действия по исполнению административно-договорных обязательств следует относить именно к данной категории. Однако и такой подход приходится признать неверным. В отраслевых науках встречаются указания на то, что процессуальный акт должен содержать как минимум одно процессуальное решение. Так, применительно к уголовному процессу В.Н. Григорьев и Г.А. Кузьмин отмечают, что один процессуальный акт может содержать решения по нескольким правовым вопросам как процессуального, так и материального права <81>. А.Э. Денисов считает, что "процессуальный акт представляет собой предусмотренную уголовно-процессуальным законодательством форму, в которую должно быть облечено процессуальное решение" <82>. Процессуальные акты в гражданском и арбитражном процессе также содержат процессуальные решения, например, в соответствии со статьями 194 и 224 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ) суд облекает свои процессуальные решения в форму решений и определений <83>. Таким образом, необходимо отметить, что наличие процессуального решения выступает одним из смыслообразующих признаков процессуального акта, которое по своему значению в волевом процессе, безусловно, относится к волевым решениям. Иными словами, процессуальные акты, как и сделки, представляют собой волевые решения, и в этой связи действия по исполнению административно-договорного обязательства, которые, как было установлено ранее, не содержат в своей структуре элемента волевого решения, невозможно отнести к данной категории юридических актов. Представляется, что в настоящее время помимо существующей категории процессуальных актов назрела необходимость в выделении самостоятельной категории процессуальных действий.

<80> Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. С. 406.
<81> Григорьев В.Н., Кузьмин Г.А. Правовые и организационные основы принятия решений в уголовном процессе (досудебные стадии). М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. С. 23.
<82> Денисов А.Э. Применение заключения и показаний специалиста для подготовки итоговых процессуальных решений // Адвокат. 2009. N 10. С. 24 - 33; СПС "КонсультантПлюс".
<83> Д.Н. Бахрах подчеркивает, что "принятие решений - правовой фокус процессуальной деятельности". См.: Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2010. С. 291.

Употребление дефиниции "процессуальные действия" встречается в нормах процессуального законодательства (в частности, ч. 3 ст. 1, ч. 1 ст. 71, ч. 1 ст. 169, ч. 2 ст. 316, ч. 2 ст. 317 ГПК РФ <84>, ч. 4 ст. 3, ч. ч. 2 и 3 ст. 9, ч. 5 ст. 18, ч. 5 ст. 57, ч. 2 ст. 58, ч. 1 ст. 62, ч. ч. 1 и 2 ст. 73, ч. 2 ст. 75, ч. ч. 1 и 2 ст. 113, ч. ч. 5 и 7 ст. 114, ч. 1 ст. 115, ч. 3 ст. 117, ч. ч. 1 и 2 ст. 121, ч. 1 ст. 122, ч. 1 ст. 123, ч. 2 ст. 134, ч. 1 ст. 135, ч. 2 ст. 136, ч. 4 ст. 137, ч. 2 ст. 153, а также в иных статьях Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее - АПК РФ) <85>. В Кодексе об административных правонарушениях РФ (далее - КоАП РФ) также встречается упоминание о категории "процессуальные действия" (ч. ч. 2 и 4 ст. 25.7, ч. 1 ст. 28.7, ч. 3 ст. 29.7, ч. ч. 1 и 2 ст. 29.1.1, ч. ч. 1 и 3 ст. 29.1.4, ст. 29.1.6, ч. 2 ст. 30.6 КоАП РФ) <86>.

<84> Гражданский процессуальные кодекс РФ: Федеральный закон от 14.11.2002 N 138-ФЗ (в ред. Федерального закона от 14.06.2012 N 76-ФЗ) // СЗ РФ. 2002. N 46. Ст. 4532; 2012. N 25. Ст. 3266.
<85> Арбитражный процессуальный кодекс РФ: Федеральный закон от 24.07.2002 N 95-ФЗ (в ред. Федерального закона от 30.12.2012 N 317-ФЗ) // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3012; Российская газета. 2013. N 3. Председатель ФАС Уральского округа И.В. Решетникова отмечает, что "у любого процессуального действия имеются экономические и правовые последствия, видеть их должны и суд, и стороны". См.: Интервью с И.В. Решетниковой // URL: http://zakon.ru/Discussions/u_lyubogo_processualnogo_dejstviya_imeyutsya_ekonomicheskie_i_pravovye_posledstviya_videt_ix_dolzheN/5200 (дата обращения: 10.02.2013).
<86> Кодекс об административных правонарушениях: Федеральный закон от 30.12.2001 N 195-ФЗ (в ред. Федерального закона от 30.12.2012 N 318-ФЗ) // СЗ РФ. 2002. N 1 (ч. I). Ст. 1; 2012. N 53 (ч. I). Ст. 7643.

Особое акцентирование самостоятельной правовой природы процессуальных действий содержится в Уголовно-процессуальном кодексе РФ <87> (далее - УПК РФ), в статьях которого проводится четкое разграничение процессуальных действий и процессуальных решений. Так, в соответствии с п. 32 ст. 5 УПК РФ процессуальное действие определяется как следственное, судебное или иное действие, предусмотренное УПК РФ, а процессуальное решение, согласно п. 33 данной статьи, - решение, принимаемое судом, прокурором, следователем, дознавателем в порядке, установленном УПК РФ. Указанное разграничение последовательно проводится и в иных нормах уголовно-процессуального законодательства, к примеру, в соответствии со ст. 4 УПК РФ при производстве по уголовному делу применяется уголовно-процессуальный закон, действующий во время производства соответствующего процессуального действия или принятия процессуального решения, если иное не установлено настоящим Кодексом, а ст. 19 УПК РФ устанавливает право на обжалование процессуальных действий и решений.

<87> Уголовно-процессуальный кодекс РФ: Федеральный закон от 18.12.2001 N 174-ФЗ (в ред. Федерального закона от 30.12.2012 N 312-ФЗ) // СЗ РФ. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921; 2012. N 53 (ч. I). Ст. 7637.

Полагаем, что прежде всего отграничение процессуальных действий от процессуальных актов (решений) обусловлено принципиально различной волевой природой рассматриваемых действий. По нашему мнению, процессуальные действия, обладая волевым характером и направленностью на достижение юридических последствий (что предопределяет их отнесение к категории юридических актов), в отличие от процессуальных актов (и иных юридических актов) не являются волевыми решениями.

Правоприменительная практика содержит многочисленные примеры выделенных процессуальных действий. Так, согласно статье 13 Федерального закона от 21.07.1997 N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" <88>, для государственной регистрации права необходимо совершение ряда последовательных действий <89>. Государственная регистрация прав, как и исполнение административно-договорного обязательства, представляет собой правовую процедуру <90>, которая возникает в силу наличия определенного юридического факта; в соответствии со ст. 2 указанного Федерального закона, такими юридическими фактами являются возникновение, ограничение (обременение), переход или прекращение прав на недвижимое имущество, конкретизированные в ст. 17 Федерального закона в качестве оснований для государственной регистрации. Все действия регистрирующего органа, производимые в рамках регистрации, как действия сознательные, опосредованы волевым процессом, имеют направленность на юридический результат - регистрацию права и выдачу свидетельства о регистрации и, безусловно, сами по себе выступают в качестве юридических фактов, порождающих правовые последствия. Однако до момента внесения регистрационной записи в ЕГРП или принятия мотивированного решения об отказе в государственной регистрации волевое решение не является сформированным. Именно с данными действиями связываются появление волевого решения и возникновение нового юридического факта - процессуального акта в форме свидетельства о государственной регистрации права или документа с правоустанавливающей надписью.

<88> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3594; 2012. N 31. Ст. 4322.
<89> К ним относятся: прием документов, представленных для государственной регистрации прав, регистрация таких документов; правовая экспертиза документов и проверка законности сделки; установление отсутствия противоречий между заявляемыми правами и уже зарегистрированными правами на данный объект недвижимого имущества, а также других оснований для отказа или приостановления государственной регистрации прав; внесение записей в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество (далее - ЕГРП) при отсутствии указанных противоречий и других оснований для отказа или приостановления государственной регистрации прав; совершение надписей на правоустанавливающих документах и выдача удостоверений о произведенной государственной регистрации прав.
<90> Рассматривая государственную регистрацию в рамках исследования публичных процедур, А.Б. Агапов отмечает, что "государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним (государственная (публичная) регистрация) включает в себя процессуальные действия, осуществляемые Росреестром или его территориальным органом, подтверждающие легитимность и правомерность сделки с объектом недвижимости". См.: Агапов А.Б. Административное право: Учебник для бакалавров. 8-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2012. С. 526. Процедурно-процессуальный характер государственной регистрации отмечается и иными представителями доктрины административного права. См.: Епифанов О.Д. Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии (Росреестр) в системе реализации государственных функций и государственных услуг в сфере государственной регистрации, кадастрового учета и картографии // Новый юридический журнал. 2012. N 1. С. 145; Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2010. С. 298.

Резюмируя изложенное, стоит отметить, что при определении места действий по исполнению административно-договорного обязательства в системе юридических фактов целесообразно выделять отдельную категорию процессуальных действий, которые, обладая направленностью на достижение юридических последствий и волевым характером (детерминирующими их отнесение к категории юридических актов), не являются волевыми решениями, что отличает данные действия от сделок, административных актов и процессуальных актов. Также исходя из рассмотренных параметров волевого процесса и наличия причинно-следственной связи между административным договором и действиями по исполнению административно-договорного обязательства следует отметить необходимость рассмотрения исполнения как особой формы волеизъявления, объективизации принятого волевого решения. Волеизъявление, произведенное при заключении административного договора, выраженное в определенной форме (как правило, письменной, учитывая специфику административно-договорного регулирования), представляет собой идеальное (программное) волеизъявление. Действия, направленные на фактическую реализацию волевого решения, по своей правовой природе выступают в качестве материального (реального) волеизъявления. Таким образом, исполнение административно-договорного обязательства признается надлежащим в случае, если материальное волеизъявление соответствует идеальному волеизъявлению, отражающему волевое решение.

Библиографический список

1. Агапов А.Б. Административное право: Учебник для бакалавров. 8-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2012. 874 с.
2. Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. 568 с.
3. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования: антология уральской цивилистики. 1925 - 1989: Сборник статей. М.: Статут, 2001. С. 54 - 68.
4. Атаманчук Г.В. Теория государственного управления: Курс лекций. 4-е изд., стереотип. М.: Омега-Л, 2006. 584 с.
5. Бакуева М.Г. Исполнение денежных обязательств по российскому гражданскому праву: Дис. ... канд. юрид. наук. Тюмень, 2005. 199 с.
6. Балицкая Н.В. Административный договор как форма публичного управления в сфере организации услуг по перевозке пассажиров автомобильным транспортом общего пользования: региональный аспект: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 256 с.
7. Бахарева Ю.В., Дашковская В. Некоторые заметки об исполнении договора // Юридический мир. 2003. N 11. С. 4 - 14.
8. Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2010. 608 с.
9. Бекленищева И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. 29 с.
10. Белов С.А. Актуальность и перспективы кодификации административного законодательства в России // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2011. N 12. С. 6 - 21.
11. Бердников В.В. Распорядительная сделка как способ изменения имущественно-правового положения лица // Законодательство. 2002. N 3. С. 30 - 39.
12. Большая российская энциклопедия. Великий князь - восходящий узел орбиты: В 30 т. / Отв. ред. С.Л. Кравец. М.: Большая российская энциклопедия, 2006. Т. 5. 783 с.
13. Вавилин Е.В. Исполнение обязательств: вспомогательные сделки и секундарные права // Современная юридическая наука и правоприменение (IV Саратовские правовые чтения): Сборник тезисов докладов (по материалам Международной научно-практической конференции, г. Саратов, 3 - 4 июня 2011 г.). Саратов: Изд-во ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права", 2011. С. 215 - 216.
14. Василенко И.А. Административно-государственное управление в странах Запада: США, Великобритания, Франция, Германия: Учеб. пособ. для студ. высших учебных заведений. М.: Логос, 2001. 198 с.
15. Васильев В.Л. Юридическая психология. СПб.: Питер Пресс, 1997. 656 с.
16. Войтович А.П., Малявина Н.Б. Административные процедуры как средство противодействия коррупции в системе органов публичной власти: Монография. Челябинск: Цицеро, 2008. 126 с.
17. Гаджиев Д.И. Исполнение договорного обязательства по реализации продукции: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ташкент, 1991. 23 с.
18. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М.: Зерцало, 2003. 816 с.
19. Гражданский кодекс РФ. Часть первая: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин. М.: БЕК, 1996. 714 с.
20. Гражданское право России. Часть первая: Учебник / Под ред. З.И. Цыбуленко. М., 1998. 464 с.
21. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. 6-е изд. перераб. и доп. М.: Проспект, 2008. Т. 1. 784 с.
22. Гражданское право: Учебник для вузов / Под ред. В.В. Залесского, М.М. Рассолова. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. 703 с.
23. Гражданское право: Учебник для вузов. Часть первая / Под ред. Т.И. Илларионовой, Б.М. Гонгало, В.А. Плетнева. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 1998. 384 с.
24. Гражданское право: Учебник: В 3 т. / Под ред. А.П. Сергеева. М.: РГ-Пресс, 2011. Т. I. 1008 с.
25. Григорьев В.Н., Кузьмин Г.А. Правовые и организационные основы принятия решений в уголовном процессе (досудебные стадии). М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. 136 с.
26. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права / Под ред. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003. 496 с.
27. Давыдова Г.Н. Юридические процедуры в гражданском праве. Казань: Познание, 2010. 144 с.
28. Демин А.В. Общие вопросы теории административного договора. Красноярск: Изд-во Красноярского государственного университета, 1998. 93 с.
29. Денисов А.Э. Применение заключения и показаний специалиста для подготовки итоговых процессуальных решений // Адвокат. 2009. N 10. С. 24 - 33.
30. Епифанов О.Д. Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии (Росреестр) в системе реализации государственных функций и государственных услуг в сфере государственной регистрации, кадастрового учета и картографии // Новый юридический журнал. 2012. N 1. С. 145 - 157.
31. Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М.: НИМП, 2001. 654 с.
32. Женетль С.З. Административный процесс и административные процедуры в условиях административной реформы: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. 536 с.
33. Колодуб Г.В. Исполнение гражданско-правовой обязанности как понятие частноправового порядка // Право. Законодательство. Личность. Саратов: Изд-во ГОУ ВПО "Саратовская государственная академия права". 2011. N 2(12). С. 88 - 98.
34. Колодуб Г.В. Исполнение гражданско-правовой обязанности: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011. 33 с.

В юридической литературе исполнение обязательства определяется как особая правопрекращающая (ремиссионная) двусторонняя вторичная сделка, включающая в себя волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства. По мнению С.В. Сарбаша, исполнение, как сделка, не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга). Правовым эффектом такой сделки является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением14.

Основу сделок составляет действительно воля. Именно она создает сделку, и поэтому-то сделка считается волевым актом. Однако законодатель вынужден учитывать результат, который может привести к признанию примата воли по отношению к волеизъявлению. Когда говорят, что гражданский оборот есть совокупность сделок, то имеют в виду все же совокупность волеизъявлений15. Для гражданского оборота вопрос о волеизъявлении имеет особое значение, так как его участники судят о воле потенциального контрагента именно по волеизъявлению и с этим сообразуют собственные действия.

Изучение воли и волеизъявления необходимо и потому, что в юридической литературе появилось мнение о необходимости заимствования из английского права разделения договора купли-продажи и перехода права собственности16. Анализ германского и российского законодательства в сравнительно правовом аспекте также позволяет некоторым авторам сделать вывод, что концепция вещного договора как двухсторонней распорядительной сделки о переходе права собственности на недвижимость, господствующем в ФРГ, в целом, применима и к регулированию отношений по договорному приобретению недвижимости в РФ17.

По мнению К.С. Скловского, такой подход приводит к удвоению акта или передачи права18, так как первый раз воля на отчуждение, буквально – воля на то, чтобы вещь продавца стала вещью покупателя, содержится в сделке об отчуждении и нет необходимости, выражать продавцом волю на отчуждение при «передаче права». Удвоение, по мнению ученого, состоит в том, что вещь якобы отчуждается дважды: в момент заключения договора об отчуждении вещи и в момент передачи самой вещи. Оба акта в рамках таких представлений являются действительными сделками.

Для разрешения данного вопроса обратимся к рассмотрению связи между волей и действием как ее результатом. Акты, в которых существенным оказывается исключительно волевое содержание, называемые сделками, участники гражданского оборота совершают потому, что совершая такие действия, они желают достичь юридического результата. Сделка имеет специфику, состоящую в том, что она сама по себе вовсе не затрагивает ничего вещественного, материального, она создает связь только идеальную, юридическую. Как действие, лишенное полезной материальности, сделка принципиально отлична от иных актов, преследующих жизненные цели своей исключительной направленностью на будущее, на то, что возникает после сделки.

14 Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С.62-84.

15 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Книга первая: Общие положения. 2-е изд. – М.:Статут, 2005. С.170.

16 Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: Сравнительно-правовое исследование. – М.: Статут, 2011.С.205.

17 Василевская Л.Ю. Вещные сделки по Германскому праву: Методология гражданско-правового регулирования. Автореф. дисс….к.ю.н. М.2004. С.121.

18 Скловский К.С. О природе сделки, передаче права и фикции действия. В сборнике статей «Основные проблемы частного права». /Отв. ред.

Бесспорное рассуждение Эннекцеруса о том, что достаточно выразить волю на «непосредственные последствия «сделки», а ко всем прочим, «косвенным» последствиям затем «приводит правопорядок», уточняет К.С. Скловский доводом о том, что все возникающие из действий сторон сделки последствия неуклонно создаются правопорядком именно в силу уже выраженной и не подлежащей пересмотру воли, в которой все последствия заранее содержатся19. Среди тех постулатов, которые и создают правопорядок, наряду с некоторыми иными, например, с запретом лишения лица права помимо его воли имеется и постулат недопущения изменения воли после совершения сделки. Должник (продавец) как указано в п.1 ст.396 ГК должен исполнить обязательство в натуре. Возможность требовать передачи вещи в случае отказа от исполнения договора.

После заключения сделки, все действия участников гражданского оборота правильнее будет квалифицировать как исполнение возникших обязательств – как сделки прекращающие обязательства, либо как поступки. Во втором случае на первый план выступает реальное качество акта исполнения, его полезность, которой принципиально лишена сделка. Но если акт исполнения не может быть тем фактом, с которым закон связывает переход права, то закон и должен указать иной способ передачи права.

Для этого используется, например, конструкция распорядительных сделок. Распорядительная сделка иногда понимается как чистый акт воли, направленный на передачу права. Кажется, что распорядительная сделка сохраняет лишь то свойство сделки, что она рассматривается как неполезное, невещественное действие.

Однако, как подчеркивает К.С. Скловский, ближайшее рассмотрение показывает, что это – не только не вещественное действие, но и вообще не действие, так как передача права осуществляется сама собой, т.е. без всякого движения, без всякого действия20.

Если иметь в виду, что сделка – всегда действие, а действия по передаче права не бывает, то приходится признать, что и распорядительная сделка (в том числе и вещный договор, о котором уже говорилось) – условная, фиктивная конструкция. Связь ее с реальностью проявляется лишь в том, что она, так или иначе, прибавляется, конечно, условно, к какому-либо факту. Этим фактом может быть передача вещи, но может быть и другой факт, избранный в этом качестве автором или законом.

Исторические корни распорядительной сделки лежат в институте римской традиции, суть которой состояла в передаче «владения вещью для переноса права собственности». По римскому праву, для совершения традиции между сторонами должно было быть достигнуто соглашение о переходе права собственности на вещь на основании какой-либо сделки: продажи, дарения, по которому традиция выступала в качестве заключительного акта исполнения договора. При этом, римское право отчетливо разграничивало обязательственный договор об отчуждении вещи (куплю-продажу) и само отчуждение в смысле перехода права собственности (передачу вещи). Отсутствие надлежащего основания для передачи вещи могло вызвать предъявление личного, а не вещного иска, что также являлось особенностью традиции как абстрактного договора и в дальнейшем получило свое развитие в некоторых европейских законодательствах. Поскольку традиция в отличие от договора, непосредственно устанавливала вещное право лица, то ее называли вещным договором, или договором, имеющим вещно-правовые последствия.

В связи с тем, что принцип абстракции отечественным законодательством не заимствован, говорить о необходимости введения в отечественное законодательство распорядительной сделки, особенностью которой является абстрактность, лишено логики. Распорядительная сделка как общая конструкция оправданна лишь удобством и, как любая фикция, должна вводиться законом. Какие же неудобства преодолевает эта фикция? Если оставить механизм передачи права только естественным свойствам сделки, то право будет всецело зависеть от сделки. Но если момент передачи права приурочивается не к сделке, а к другому факту, то укрепляется право, получив независимость от сделки. Отсюда такое свойство распорядительных сделок, как их абстрактность21.

Вообще говоря, если распорядительная сделка не абстрактна, смысла в этой конструкции, пожалуй, и не имеется. Видимо, именно поэтому рассуждения о распорядительных сделках в российском праве (обычно теория считает их казуальными; чаще всего это обнаруживается в интерпретации традиции) имеет довольно отвлеченный, в том числе от практики, характер).

Обсуждая механизм распорядительных сделок, мы должны перейти к другому обстоятельству. Такая сделка сама собой переносит право. Но мы уже могли видеть, что обязательства передачи права не бывает. Из этого мы можем заключить, что если конструкция распорядительной сделки используется для интерпретации исполнения обязательства, то мы снова получаем фигуру удвоения, сигнализирующую не только об отклонении от действительности, но и о нарушении сложившихся приемов установления фикции. И если достаточно, что волей установлено обязательство об отчуждении права, помимо этого специальных волевых актов, вновь подтверждающих это намерение, для передачи права не нужно, а точнее их не может быть. Поэтому договора об отчуждении права достаточно для перехода права, поскольку право не связано в обороте с вещью (как связано прежде всего право собственности).

19 К.С. Скловский Указ.соч. С. 286.

20 Скловский К.С. Указ.соч. С.288.

21 Крашенниников Е.А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву. Вып.6. Ярославль, 1999.

В этом случае сделка сама служит тем фактом, который рассматривается правопорядком как основание перехода права. Например, в силу п.4 ст.1234 ГК РФ моментом перехода исключительного права является момент заключения договора о распоряжении этим правом, если иное не предусмотрено договором и не требуется государственной регистрации22. Иной момент перехода права собственности установлен в п. 1 ст. 551 ГК РФ - это момент государственной регистрации права на недвижимое имущество. Фактическая передача, которая в доктрине права называется распорядительной сделкой, оформляется актом приемки-передачи, и чаще всего заменяется параграфом в договоре купли-продажи недвижимости.

Правовые последствия невыполнения обязательства по фактической передаче недвижимого имущества подкреплены действующим законодательством: можно обратиться в суд с иском о понуждении к государственной регистрации или с иском о признании права собственности на недвижимую вещь. Труднее обстоит дело, если заключен предварительный договор купли-продажи, но и здесь есть возможность обратиться с иском в суд о понуждении заключения договора купли-продажи, хотя и в ограниченный законом годичный срок.

Таким образом, передача недвижимой вещи не стоит во главе при отчуждении недвижимости, главное - государственная регистрация и получение свидетельства о праве собственности. Обоснованно ли разделять обязательство и переход собственности, если в распространенной ситуации купли-продажи за наличные отчуждение заменяет и вытесняет обязательственный договор? В чем состоит оправдание обязательственной конструкции купли-продажи в германском праве, являющимся наиболее близким отечественному правопорядку. Квалификация передачи вещи в качестве реального акта (поступка), но не сделки, как в немецком праве, не только не исключена, но и более последовательна в проведении взгляда на сделку как на акт неутилитарный, о чем уже говорилось (передача вещи имеет, очевидно, непосредственную полезность). Поэтому она кажется предпочтительной, в том числе – по сравнению с квалификацией исполнения как сделки по прекращению обязательства. 23.

Таким образом, следует сделать вывод, что передача недвижимого имущества по законодательству России в гражданско-правовую конструкцию приобретения права собственности на недвижимость по договору не входит (в отличие от приобретения права собственности на движимые вещи). В отечественном законодательстве только государственная регистрация является возникновением права собственности на недвижимость.

Вывод о том, что гражданский оборот завершается фактическими действиями, сделан В.А. Беловым, из анализа п.1 ст. 129 ГК РФ. Слово отчуждение, по мнению ученого, обозначает, во-первых, действие, а во-вторых, результат такого действия, в результате осуществления которого нечто, бывшее прежде (до совершения этого действия) своим, становится чужим. Иначе говоря, отчуждать - значит отделять или отдалять нечто от себя, из своего превращать в чужое, из собственного делать не собственным, принадлежащим другим лицам24. И в этом смысле отчуждение - антоним присвоения. Если верно, что отчуждение противоположно присвоению, то закономерно заключить, что отчуждение - понятие не юридическое, а чисто фактическое. Значит, вопрос об "отчуждении в гражданском праве" следует понимать не в смысле установления значения этого понятия как гражданско-правовой категории, а в смысле определения фактического содержания этого понятия и его гражданско-правового (юридического в более широком смысле слова) значения. Термины "присвоение" и "отчуждение", будучи отглагольными существительными, употребляются для обозначения, как определенных действий, так и результатов этих действий.

С учетом изложенного, законодательство о фактическом исполнении действий в целях реализации определенных договором субъективных прав и обязанностей требует совершенствования.

22 Павлова Е.А. Договоры о распоряжении исключительным правом. Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. № 5/29 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 2009. № 9. С.65.

23 Слыщенков Указ.соч. С.207.

24 Белов В.А. Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий.В сб Объекты гражданского оборота: Сборник статей /отв.ред. М.А.Рожкова. – М.: Статут, 2007. С. 74..

Список литературы

1. Белов В.А. Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий. В сб Объекты гражданского оборота: Сборник статей /отв. ред. М.А. Рожкова. – М.: Статут, 2007.

2. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Книга первая: Общие положения. 2-е изд. – М.:Статут, 2005.

3. Василевская Л.Ю. Вещные сделки по Германскому праву: Методология гражданско-правового регулирования. Автореф. дисс….к.ю.н. М. 2004.

4. Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: Сравнительно-правовое исследование. – М.: Статут, 2011.

5. Скловский К.С. О природе сделки, передаче права и фикции действия. В сборнике статей «Основные проблемы частного права». /Отв. ред. В.В. Витрянский и Е.А. Суханов. – М.: Статут, 2010.

6. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005.